Виктор Мартинович - Сфагнум

— Фамилия, — сказал преподаватель.

— Есюченя, — бархатистым голосом произнесла Вичка и наклонила голову, пытаясь, выудить взгляд Аркадия Николаевича, распластанный по бумагам. — Я последняя. Мы с вами остались одни.

Что-то щелкнуло в мозгу Какаши, по всей видимости отреагировав на фразу, которую женский голос ему не произносил очень давно. Если вообще когда-нибудь произносил. Он посмотрел несколько секунд сквозь Вичку и заключил:

— Ну да, точно. Вы последняя. Билет номер?

— Двадцать пять. Структурный психоанализ Лакана. И я как раз хотела вот спросить.

— Лакан это хорошо, — улыбнулся Какаша и поднял голову. Его глаза были полны Лакана, и женской красоте в них места не было. — Начнем с истоков. Как вы понимаете психоанализ вообще?

Преподаватель сбил Вичку с мысли и разрушил план ее ответа, который должен был начаться с объяснения двойственного значения словосочетания «Структурный психоана — лиз Лакана». Это объяснение позволило бы ей продемонстрировать собственный ум и то, что она не соска, а человек с пониманием. Пусть красивая и с ухоженным телом. Кроме того, в голову Вички без всякой связи с вопросом и почему-то именно сейчас пришла мысль, что если она провалит экзамен, это будет катастрофой, потому, что одна задолженность у нее уже есть, а за вторую задолженность по сессии ее просто отчислят, а на бесплатное она потом уже не восстановится, так что придется всю жизнь, что ли, без высшего образования? Мама имела высшее образование, папа имел высшее образование, а она что? И все — вот из-за этой нечесаной Маши Арсеньевой? Кроме того, вопрос был глуп, ну кто не знает, что такое психоанализ? Зачем про такое спрашивать?

— Психоанализ? — она сделала удивленное лицо. — Психоанализ — это Фрейд.

— Да-да, Фрейд. Не только, но и Фрейд, с него началось. Но как вы его понимаете? Психоанализ Фрейда? — Какаша говорил быстро, куда быстрей, чем привыкла думать Вичка. Вичка же отвечала медленно, так как во-первых, знала себе цену, во-вторых, когда женщина говорит медленно, это красиво и остается возможность для мимических движений.

— Фрейд, — медленно произнесла Вичка и мечтательно закатила глаза. Она заметила, что это ее неспешное мурлыканье уже привлекло внимание преподавателя. Он оторвался от зачетки и ведомости и внимательно смотрел на девушку. — Фрейд это. Ну. Когда по Фрейду, — Вичка поправила рукавчик и поиграла плечиками. На экзамен она надела блузку, которую и в клубы надевала не всегда: она была сделана из полупрозрачного тонкого шелка и через нее томительно проглядывала грудь. Бюстгальтер она не надела, так как, по ее мнению, сверкать нижним бельем в таких случаях — куда более вызывающе, чем сверкать собственно телом.

— По Фрейду? — помог ей преподаватель.

— По Фрейду, — согласилась Вичка. — Ну по Фрейду это когда девушка неудовлетворенная. Ну не по жизни. А конкретно. Когда она хочет секса. Понимаете? — Вика грустно улыбнулась кончиками рта, показывая, что ей это состояние, увы, знакомо. — Когда у нее нет молодого человека. Который бы ее регулярно. И вот она везде куда не посмотрит, видит. — Вичка хотела сказать «хуй», но вовремя исправилась, — видит мужские половые гениталии.

— Очень интересная трактовка, — Какаша нервно протер глаз под очками. — Очень интересная. Ну а структура личности, вытеснение, симптом?

— Симптом, да! — согласилась отвечающая. — Это когда допустим хочешь сказать «челн», ну, лодка такая, а говоришь вместо этого — «член». Или вместо «секта» говоришь «секса». Это называется оговорка по Фрейду. И это реально симптом. У нас с девочками было.

— Симптом? — прервал ее преподаватель, покачав головой. — Это симптом?

— Да, симптом! Ну, того, что надо бы уже! Что девочка созрела, — Вичка попробовала на нем ту улыбку, которую сообщала губам, когда после трех коктейлей с «Мартини» решала, что можно согласиться отвезти себя домой.

— У меня нет слов. В Cosmopolitan прочитали?

Вичка уклончиво пожала плечами: этот жест мог означать как: «Что вы! Cosmopolitan не читаю!», — так и: «А вы видели, какие у Сары Джессики Паркер туфельки на обложке в прошлом номере?»

У нее было две хорошо отрепетированные и продуманные до мелочей роли, чередование которых всегда заставляло мужчин, сидящих перед ее грудью, сходить с ума. Это были роли дуры и роли умной, но не вполне удачливой в личной жизни (из-за своего ума) женщины. Если мужчина ей попадался умный, она включала дуру, и это побуждало мужчину вовлекаться и помогать. Если мужчина у ее груди был глупым, она помогала ему своим умом и своей умудренностью. Ловушка данной конкретной ситуации заключалась в том, что мужчина перед ней был вроде как умный, но дуру она включить не имела права, так как сидела на экзамене, который проверял как раз ее знания.