Анастасия Соболевская - Грета за стеной

— Если у вас что-то случилось, может быть мне дать Вам время закончить эти работы?

— Я их не начинала.

— Почему?

— Времени не было.

— А вы в курсе, что без этого зачета, вас не допустят к сдаче экзаменов?

— Да.

— Вот как? И что мне с вами делать?

Грета снова пожала плечами.

— Грета, у вас точно все в порядке? Может быть, вы хотите что-то рассказать?

— Да что вам всем нужно от меня?! — вскочила Грета с места, заставив Тео испуганно вздрогнуть. — Мать, отец, теперь вы?! Хватит!!

Вспышка гнева оказалась неожиданной для обоих. Устыдившись собственной наглости, Грета поспешила попросить прощения у преподавателя, стыдливо спрятав раскрасневшееся в гневе лицо в ладонях. Адлер понял, что его лучшие побуждения проявить участие не нашли отклика в этой девушке, и вынужденно ретировался. Он закрыл глаза на ее откровенную халтуру и поведение. Проставляя зачет в ведомости, он все же предпринял новую попытку проявить доброжелательность. Он сказал, что ни в коем случае не хотел показаться бестактным, но если все-таки Грете когда-нибудь захочется поговорить, он ее выслушает. Он не хотел обидеть ее или оскорбить навязчивостью, но он видел, как она подавлена, и ему от этого было неспокойно.

Действительно, не отдавая себе в этом отчет, Грета выдавала один тревожный сигнал за другим. Главным из которых было то, что она стала лениться ездить к отцу. Сначала, потому что для этого в общественном транспорте только на дорогу до Ауденхофа приходилось тратить половину дня (услугами такси она не могла пользоваться часто — у нее не осталось никаких карманных денег). А потом ездила к отцу все реже, потому что ее стал раздражать постоянный бубнеж телевизора, под который Маркус обычно засыпал, приходя усталый с работы, надоело прибирать в его доме, готовить, мыть посуду и выкидывать банки из-под пива. Отравлял жизнь прозрачный тюль в ее комнате. Ей вообще все надоело!

В конце января Адлер объявил о факультативе живописи, и Грета записалась в его группу Занятия проходили по выходным в его студии, в южном районе Хоф-ван-Лин, откуда до дома Маркуса Эггера добираться было ужасно неудобно, и Грета сразу нашла причину бывать у отца еще реже. Она опустилась до вранья и заявила отцу, что посещение занятий обязательно, не упомянув подробность, что это всего лишь факультатив. Сказала, что ей будет сложнее навещать его. Она уверила его, что постарается приезжать к нему по будням в участок. Несколько раз она действительно исполнила данное обещание и ни разу не пересеклась с Мартином.

В апреле какой-то псих обстрелял соседний полицейский участок, и отец запретил Грете появляться у себя на работе. На ее восемнадцатый день рождения они встретились в кафе и тихо посидели. Отец сказал, что Мартина недавно повысили в звании, а Лота ушла в декрет.

— Мама тоже беременна, — не осталась в долгу дочка.

От неожиданности чашка с кофе застыла на полпути в рот отца.

— Да?

— Теперь на следующее Рождество Свена ждет особый подарок.

Она не ожидала, что отец встретит эту новость с восторгом. Так и вышло.

Эта встреча стала их последней на весь будущий год. Теперь они ограничивались только телефонными звонками. Однажды мобильный Маркуса оказался отключен, и Грета позвонила отцу в участок на городской. После пятого гудка ответил Мартин. Грета, едва услышав его, бросила трубку. Когда она перезвонила позже, трубку взял уже отец.

Летом Пауль пригласил Сунниву и Грету на целый месяц в загородный дом его родителей на озере Траунмер, где как раз закончили делать ремонт. Там они большую часть времени либо загорали, либо рисовали акварелью, выполняя задания Адлера, либо лепили из глины головы и фигуры. Суннива ни разу не завела разговор о Мартине. Вместо этого она сказала, что в следующем учебном году Адлер, которого поставили заведующим их кафедрой, на место ушедшего на пенсию преподавателя, будет собирать группу, чтобы летом поехать в Богров. Там строят гостиницу и приглашают его расписать стены ресторана.

— Вот как? — по мнению Греты, учитель живописи давно заслуживал, чтобы его приглашали работать в другие города. В прошлом году Грета очень хотела участвовать в его конкурсе на место в группе, чтобы помогать ему расписывать «Бета-Лиру», но конкурс проводился только для студентов, начиная с 3-го курса. Сейчас Грета перешла на третий год обучения.

— Я подам заявку, — сказала Суннива, накладывая густой мазок цвета хаки на лист акварельной бумаги, куда, по мнению Греты, лучше было бы добавить смесь из чуть изумрудного, серого и кадмия. За однородные цвета из палитры Адлер едва ли не бил по рукам, призывая оставить мультяшные цвета для поп-арта. — А ты?