Анастасия Соболевская - Грета за стеной

— Ого…

Это был профессиональный набор масляных красок.

— Ну же, открывай, — лица окружающих словно источали нетерпение.

Грета потянула за ручку, крышка открылась и отодвинулась назад. Два нижних ящика вылезли наружу.

Грета не знала, куда деться от радости — не могла наглядеться на эту красоту: 44 тюбика со светостойкими пигментами, 2 тубы с цинком и титаном, льняное масло, лак, эссенция терпентина, разбавитель, коробочка с тремя палочками угля, масленка, мастихин, под крышкой палитра из того же дерева, что и короб, ткань для протирки, — это же стоило целое состояние!

— Я даже не знаю, что сказать, — сказала Грета, а сама едва не разревелась от счастья, — Это так здорово! Спасибо!

В этот момент ей уже было все равно, что через несколько минут ее день рождения плавно перетечет в пламенное обсуждение характера ножевых ранений очередного трупа, найденного под мостом, — сейчас девушка чувствовала себя счастливой, и простила бы им что угодно. Мартин тоже присутствовал на празднике, но держался в стороне и наблюдал за процессом дарения из своего угла. Поначалу Грета даже не поняла, что он тут, а когда увидела, растерялась.

Курт разлил купленное комиссаром шампанское, которого Грете, конечно же, не досталось, потому что пить алкоголь ей будет можно только через год. Вместо этого ей налили ее любимого вишневого сока. Отец знал, что такой дочка предпочтет любому другому.

Однако ей не терпелось поскорее сбежать со своим сокровищем, чтобы рассмотреть его со всех сторон. Именинница быстренько заглотила кусочек торта и, уличив момент, когда взрослые вернулись к делам их насущным, свернула новоприобретенное богатство и улизнула в свою мансарду Она разгребла обрезки паспарту и рулоны акварельной бумаги на кровати и устроилась на ней поудобнее.

— Боже, какая красота, — Грета не уставала любоваться блестящими полными тюбиками и чистенькими металлическими масленками. Необязательно было быть художником, чтобы оценить этот прекрасный набор по достоинству Когда-то, когда Грета еще только поступала в художественную школу и практиковалась в умении накладывать краски, расписывая стены мансарды незатейливыми узорами, набор красок «Durer» являлся для нее пределом мечтаний, но цена на него всегда невозможно кусалась, а потому отец на зарплату полицейского едва ли мог позволить себе купить такую роскошь, тем более что мама ни дня в своей жизни не работала. Поэтому деревянный коробок из орехового дерева долго оставался для Греты лишь мечтой. И теперь ее мечта сбылась. Руки у нее так и чесались кинуться к этюднику и приступить к какой-нибудь картине.

Из форточки подул свежий ветер, и в комнату ворвался теплый запах дождя.

В дверь тихо постучали. Грета отвлеклась и положила тюбик с берлинской лазурью обратно в короб.

— Да?

Она открыла дверь. На пороге стоял Мартин и переминался с ноги на ногу Грету вдруг наполнило странное волнение.

— Меня кто-то зовет? — спросила она, давая ему войти.

— Нет.

Он протянул ей небольшой сверток, размером с книгу, обернутый алой подарочной бумагой.

— Это тебе.

— Еще подарок? — она взяла сверток. Он оказался тяжелым, — Зачем? Вы и так здорово потратились…

Она не знала, куда деть глаза.

— Это от меня.

И Грета задохнулась от волнения, будто ее стена дала трещину. Она сорвала ленту, развернула бумагу и обнаружила под этой мишурой то, что меньше всего ожидала увидеть: книгу о монументальной живописи. На плотной мелованной бумаге, с цветными иллюстрациями в подарочном футляре. Книга была невероятно красивой. Грета потеряла дар речи, настолько она не ждала такого подарка. И откуда Мартину знать, где она учится? Она лишь однажды упомянула при нем, что поступила на кафедру монументальной живописи. Ее щеки запылали пунцом.

Порыв ветра с силой распахнул окно в комнату. Удар рамы о стену выдернул Грету из какого-то вакуума.

— Я сейчас, — Грета пальчиком показала Мартину подождать, а сама, отчаянно краснея, поспешила закрыть окно. Она зашла за занавеску и высунулась наружу, подставив руку и лицо приятному прохладному дождю. Закрывая щеколды, она молилась всем богам, сама не зная о чем, а когда обернулась, Мартин стоял совсем рядом, по ту сторону прозрачного тюля. В его глазах читалось что-то, от чего Грету накрыло такой теплой волной, что она, казалось, утонет. Она поднялась на цыпочки, и ее рука сама подалась вперед. Мартин аккуратно взял ее, через занавеску, и провел большим пальцем по ее пальцам. Грету как будто током ударило. Он притянул Грету к себе и поцеловал, в щеку, также через тонкую, как паутина, ткань. Грета от волнения задохнулась. Она не заметила, как невесомый тюль вдруг исчез между ними, и как губы молодого мужчины прильнули к ее губам в теплом, нежном, пахнущем мятой и кофе, поцелуе. Всего несколько мгновений и мир вокруг Греты затрещал. Мартин осторожно отстранился, и они уставились друг на друга так, будто увиделись впервые. Он тоже не понял, как это получилось. Они стояли и молчали. Мартин поспешил убрать руки, и для Греты волшебство закончилось. Он схватился за голову, обычный жест Мартина, когда дело двигалось к катастрофе, попятился назад, быстрее, быстрее и пулей вылетел из внезапно ставшей душной комнаты, а Грета так и осталась стоять, сминая дрожащими пальцами занавеску, пылая румянцем от негодования и желания броситься вслед за ним и вернуть. Растерянная, она простояла так еще несколько минут, прежде чем прийти в себя от перевозбуждения, и спустилась вниз. Мартина в доме уже не было.