Дмитрий Дейч - Прелюдии и фантазии

«Если выплывет, — сказала Красавица Юй, — возьму его в подмастерья. Этот разбойник мог бы стать талантливым гадателем, его способы ничем не отличаются от моих».

Если долго ехать на запад, рано или поздно попадёшь в земли царства Му. В тех местах жители не выходят из дома без железных масок, которые прикрывают их лица с утра и до вечера. Снимают эти маски лишь на ночь глядя, перед самым отходом ко сну. Появление на улице без маски приравнивается к убийству и карается смертью. В день совершеннолетия каждый получает в дар выкованное для него одного железное лицо, которое он обязан хранить как зеницу ока на протяжении всей своей жизни. Считается, что выражение этого лица и есть истина человека, а то, что под маской — всего лишь жалкое подобие истинного. В общественном устройстве такого рода имеются свои преимущества: обман, умолчание и двуличие в отношениях между людьми становятся невозможными. Что бы человек ни сказал, как бы ни поступил, черты железного лица выдадут правду помыслов его и деяний. Ложь стала бесполезной, поэтому со временем люди Му совершенно разучились лгать, зато их язык помимо обычных слов включает в себя множество ритуальных жестов, покачиваний и поворотов головы. Государственное уложение этого царства приводит к развитию особого чувства ответственности перед многочисленными существами, обитающими в Поднебесной: в течение одной жизни каждый обязан воплотить и осуществить в себе всё то, что выражает облик, данный ему свыше. Говорят, если сразу после смерти благородного мужа снять маску, бывшую его лицом долгие годы, то под маской обнаружится её точная копия из костей и мышц.

В городе Кайлин живут люди с ярко-красными волосами. Их женщины носят платья из рыбьей чешуи, а мужчины подпоясываются змеями. Чужих они не жалуют, а всё потому, что по кайлинским законам если чужестранец попросит чего-нибудь, нельзя отказывать, в чём бы просьба ни состояла, а кто не соблюдает этот закон, того живьём закапывают в навоз. И вот, для того, чтобы путешественник не мог попросить денег или еды, всех приезжих отлавливают сетями прямо на въезде в город и зашивают рты прежде, чем они догадаются заговорить.

Однажды в тех краях оказался императорский посланник, ехавший с государственной инспекцией в Чжоу. Только он оказался у ворот, как его вместе со слугами и охраной накрыли крупноячеистой сетью, оглушили и поволокли в темницу. И уже было собрались зашить рот — ему и всем, кто был с ним — как один из нападавших вспомнил, что перед тем, как бедолагу лишили сознания, он успел крикнуть «Ещё чаю!». Верно, он обращался к своим собственным слугам: одного из них застигли с горячим чайником в руке, но уверенности в этом не было, поэтому прежде чем зашить ему рот, принесли чашку чая и привели чужеземца в сознание, чтобы соблюсти законы гостеприимства.

А для того, чтобы посланник не мог попросить их ещё о чём-либо — словами или знаками — горожане послали с чаем двух увечных, один из которых был глух, а другой — слеп.

Посланник — не будь дураком — тут же сообразил, что разбойники, захватившие его, придерживаются каких-то неведомых местных правил, но угадать, в чём тут дело, не мог, поэтому решил просто тянуть время, надеясь на авось. Ноги его были связаны намертво, на руках были железные кандалы, зато голова, хоть и побаливала после удара, всё же была достаточно свежа, чтобы принимать решения. Он пил свой чай такими маленькими глотками, что чашка оставалась полной до самого вечера.

Неоднократно посланник пытался заговорить со своими тюремщиками, но слепой стоял, заткнув уши, как ему было велено, а глухой — крепко зажмурив глаза. Оба они ждали окончания чаепития поодаль — так, чтобы ненароком не оказаться в пределах досягаемости пленника, и при всём желании он не мог принудить их говорить или слушать.

Наконец, тот из горожан, что был глух, не выдержал и приоткрыл один глаз — чтобы проверить, в чём дело, почему до сих пор не подают условленного сигнала, после которого им обоим можно будет, наконец, покинуть темницу.

Пленник немедленно макнул палец в чай и вывел прямо на стенке своей чашки два иероглифа: «ЕЩЁ ЧАЮ».

Иероглифы быстро высохли, но дело было сделано: глухому ничего не оставалось, как отправиться за дверь.

Когда он выходил, посланник обратил внимание на то, что коридор был переполнен людьми: все они молча ждали, когда он, наконец, допьёт свой чай, чтобы снова оглушить его и навсегда лишить дара речи.