Оливия Голдсмит - Билли-талисман

Брайс изобразил пальцами воображаемую раму вокруг ее головы.

— «Офелия в слезах с телефоном», — произнес он.

— Не хочешь остановиться и помочь накрыть стол к ужину? — спросил Эллиот.

Она не обратила на них внимания. Подбежав к сумке, она ковырялась в поисках телефона. Тот еще все звонил. А вдруг Билли передумал. Каким-то образом выяснил, что все это было ошибкой, что она любит и ждет его, а все остальное — нонсенс.

Она стояла на коленях, косметичка, кошелек с мелочью и бумажник разбросаны вокруг по ковру Брайса. Но когда она наконец нашла телефон, звонки прекратились. Она быстро нашла список полученных звонков, но не узнала номера. Он начинался с кода 212, а не с бруклинского кода 718. Не важно. Это должен быть Билли. Он приехал за ней. Она нажала кнопку вызова и ждала, буквально не дыша. Все еще могло быть хорошо, говорила она себе. Все должно быть хорошо. Спустя момент кто-то ответил на звонок:

— Алло, Кэйт?

Голос был мужской, но внутри у нее все сжалось от осознания, что это вовсе не Билли.

— Да? — сказала она, хотя ей так хотелось прервать разговор и вышвырнуть телефон в раковину с водой. Если Билли не позвонил, к чему ей вообще телефон?

— Кэйт, это я, Стивен.

— Стивен!

При звуке его имени Брайс и Эллиот оба чуть не выронили тарелки, которые они протирали для ужина.

— Тот самый Стивен? — прошептал Брайс.

— Немедленно брось телефон в суп, — заявил Эллиот, протягивая миску. Я настаиваю, мисс.

Кэйт жестом приказала им молчать.

— Я застал тебя в недобрый час? — спросил Стивен.

Кэйт чуть не рассмеялась. «Недобрый час» вряд ли было подходящим к случаю выражением. Она не помнила, чтобы за всю жизнь ей приходилось так долго плакать.

— Нет. Я вполне могу говорить, — ответила она.

Эллиот в ярости качал головой, но Кэйт не обращала внимания. Она вспомнила, как когда-то страстно ждала его звонков. Теперь же холод, который она ощущала при разговоре с ним, удивил ее. «Может быть, через пару лет я буду испытывать те же чувства по отношению к Билли, — подумала она. — Может, со временем я уже ни о ком не буду переживать. Только какая в том польза?»

— Послушай, если ты не занята, не составишь мне компанию чего-нибудь выпить?

— Сейчас? — спросила Кэйт и посмотрела на часы. Она думала, что уже около полуночи, но оказалось всего четверть девятого. В стиле Стивена: позвонить неожиданно и надеяться, что она вскочит и побежит. Но она не рассердилась. — Нет, не думаю, — сказала она.

— Это очень важно, — заверил Стивен. — Я понимаю, что у тебя хватает других дел, но мне нужно кое-что сказать тебе.

Кэйт сомневалась, что Стивен способен сказать хоть что-нибудь интересное ей, разве только он устроился распространителем чеков лотереи «Паблишере Клиринг Хаус», и она в результате выиграла. А если и так, что ей делать с деньгами? Купить большую квартиру и быть в ней одинокой? Мысль о пустой квартире заставила ее согласиться.

— Где? — спросила она, пока Эллиот качал головой и крутил палец у виска.

— Ты можешь приехать в центр?

Как характерно для него: ему нужно, а она должна ехать. Она думала: «Черт», — и выглядела как черт, но ответила ему «да». О чем ей беспокоиться? Он дал ей адрес, и она повесила трубку.

— Кэйт, только не говори мне, что ты пойдешь, — волновался Эллиот.

— Пойду. — Кэйт порылась в косметичке, достала зеркало и наложила тени под глаза.

— Терапия отскоком — не самый подходящий способ в подобном случае.

Кэйт встала, бросила свои раскиданные вещи обратно в сумку и посмотрела на Брайса с Эллиотом.

— Я не собираюсь никуда отскакивать. Я вам не чертов баскетбольный мяч. — Она направилась к выходу, затем обернулась к ним — счастливой паре в мире пар. — Я уже разрушила свою жизнь, — сказала она. — Вам уже больше не о чем переживать.

Кэйт сидела рядом со Стивеном, держа сумочку на коленях и скрестив ноги. Одной ногой она упиралась в перекладину стула в баре. Кэйт теперь уже радовалась тому, что он назначил встречу в «Темпле», поскольку это, вероятно, было самое темное заведение в Манхэттэне. Особый его шик заключался, вероятно, в том, что оно не имело даже вывески на входе. Именно такие места были известны Стивену, и он их часто посещал. Обитое темным бархатом, элегантно освещенное и предлагавшее «космополитен» за семь долларов заведение располагало к тихим беседам. Ничего общего с баром «Барбер». Это был настоящий Манхэттэн.

Стивен, казалось, не заметил, что она неважно выглядит, а если и заметил, то галантно не упомянул об этом. Посидев с ним некоторое время и понаблюдав за ним, Кэйт поняла, что он не только не был расположен замечать что-то в других, а, напротив, сам как-то отличался от себя обычного сегодня. В его манерах — в том, как он откидывал со лба прядь темных волос, как держал голову, как жестикулировал, — всегда было, как считала Кэйт, что-то напоминавшее игру на публику, не важно, реальную или воображаемую. Сейчас она просто сидела, усталая и грустная, и пыталась слушать его. Это был долгий монолог.