Денис Драгунский - Архитектор и монах.

Но мы все-таки ошибались.

Мы думали, что там наверху сидят полные идиоты. Малограмотные пролетарии-выдвиженцы и зашоренные старые коммунисты во главе с тупым и злобным тираном. Но нет. Тельман оказался гораздо умнее, чем все думали. Когда началась война, когда русские начали как следует давить, когда показалось, что это вообще будет молниеносный бросок на Берлин, и все…

Страшно признаться, грустно признаться, но некоторые надеялись на быстрое поражение. Если совсем честно — многие надеялись.

Ну, ладно. В конечном-то итоге союз Тельмана с англосаксами и французами пошел нам всем на пользу. При прочих равных, так сказать…Тельман сильно помягчал. Многих выпустил после победы. Распустил ГеЛагЛ, «Geheimlagerleitung», тайную администрацию лагерей. Начальство ГеЛагЛа, в духе новой европейской гуманности, не расстрелял, а просто посадил под домашний арест, с учетом возраста и болезней. А сами лагеря повелел уничтожить. Демонстративно срыть! В присутствии доблестных англосаксонских союзников. Вот тогда-то и выяснилось, что никто ничего не знал. Английские газетчики задавали вопросы. А граждане изумлялись — как? за этим забором? буквально в получасе езды на велосипеде от нашего уютного городка? была ужасная тюрьма, где мучили невинных, оклеветанных людей? Но мы ничего, нет, буквально ничего не знали, даже не подозревали, даже в голову не могли взять такое…

Народ, мой милый Джузеппе, — это страшное дерьмо. Даже не дерьмо, а еще хуже — нечто ничтожное… Без запаха, вкуса и цвета. Дерьмо хоть воняет. Гадко, но крепко. А это — так… — и я помахал рукой, изображая веер и ветер.

— А ты надеялся? — вдруг спросил Джузеппе. — Что мы вас победим?

— Не скажу, — ответил я. — Потому что не знаю. Иногда да, надеялся, пусть что угодно, любая война, поражение, оккупация, только не это. А иногда наоборот. Один раз чуть не записался в народное ополчение. Пошел записываться, да! Но меня не взяли. Во-первых, болезнь легких, я же попал под газы в ту войну. А во-вторых, уже так особенной нужды не было. Американцы и англичане высадились у вас на Севере… Мурманск и Архангельск, да?

— Значит, ты тоже хитрый. В смысле, у тебя тоже был Ангел. Свой небесный хранитель. Ангел Адольф.

— А что, был такой ангел? — я почему-то вдруг испугался.

— Даже два, — сказал Джузеппе. — Святой Адольф Саксонский и святой Адольф Кордовский.

— С ума сойти, — сказал я. — Первый раз слышу. Как хорошо быть язычником. Не было у меня никакого ангела, клянусь. Плевать я хотел на этих святых Адольфов. На обоих. Прости. Прости, святой отец…

— Пожалуйста, ради Бога. Они в Восточной Церкви не почитаются. Так что плюй на здоровье. Хотя лучше не надо. Потому что Ангелы — им все равно, веришь ты в них или нет. Они все видят. Ты был крещен?

— Да.

— Тем более, — он посмотрел в окно, на улицу: там как раз блеснуло солнце, отразившись в балконной двери дома напротив. — Тем более, — повторил он. — Ангелы все видят и руководят тобой. Они научили тебя, как уцелеть. Ты ничем не рисковал, а профит получил изрядный: патриот-с! Хотя и богема. Тем приятнее товарищу Тельману, — он усмехнулся.

— Я не знал, что англичане высадятся в Мурманске! — сказал я.

Почему Джузеппе вдруг стал такой злой?

Наверное, он вспомнил, как вдруг стал « влиятельным клириком, который не запятнал себя сотрудничеством с имперской властью »? Значит, он что-то чувствовал? Ага, он же прочитал статью Литвинова и догадался, что будет война и что Россия не устоит одна против всего мира, и понял, что ему лично будет выгодней всего? Марксист! Проницательный историк будущего! И не прогадал. А я ничего не чувствовал, я просто, сдуру, неизвестно почему, мне потом стыдно было…

— Ты не знал, конечно, — сказал Джузеппе. — Тебя вел твой Ангел… И меня тоже. Я тоже ничего не знал. Ни в тринадцатом году, когда убежал от троцкистов прямиком в храм Божий… Ни в семнадцатом, когда поборол соблазн окликнуть Макса Литвинова на улице, ни в тридцать восьмом, когда затворился окончательно… Многие погибли, еще больше народу пропало. То есть опустились, канули в безвестность, в нищету, в эмиграцию, черт-те куда. Но многие остались жить, и так ничего, более или менее неплохо. Обыкновенно. Что по нашим меркам просто прекрасно. И уверяю тебя, Дофин, не все, кто выжил, — подлецы, хитрецы или как-то по-особенному им повезло.

— Зачем же ты сказал, что я тоже хитрый ? Тоже — как кто?

— Я просто тебе ответил, — засмеялся он. — Ты ведь первый назвал меня хитрым . Я пошутил. Мы же с тобой старинные близкие друзья, да?