Юрий Поляков - Гипсовый трубач - дубль два

– Вы серьезно? – усомнился автор «Сумерек экстаза».

– Конечно! А где, по-вашему, должна стать женщиной внучка академика и дочь корреспондентки программы «Очевидное – невероятное»? Поехать по дефицитной путевке на Золотые пески и сделать это в полулюксе в постели с законным мужем, сыном членкора? Ошибаетесь! Вы не представляете, на что способна правильная девочка из ненависти к своей правильности!

– Ну почему же, догадываюсь… – пробормотал себе под нос бывший вожатый первого отряда.

– А про обет целомудрия девчонки, конечно, наврали! – Наталья Павловна странно хихикнула. – Когда я забеременела, он сделал мне предложение. Я ликовала. Но мама не соглашалась: у Дэна не было московской прописки, он из Томска. И дедушка купил нам кооперативную квартиру. Но ребенка у меня не получилось. Ни с ним, ни с другими мужьями. Дэн оказался добрым и нежным, не разрешал мне травить тараканов, так как в насекомых могли жить души умерших. Любовником он был фантастическим! Кокаинисты поразительно неутомимы и изобретательны в постели. Он стал нюхать исключительно для самопознания, но остановиться уже не смог. Муж часто уезжал из дома, якобы к учителям – совершенствовать свое искусство. На самом деле (я только потом узнала) он ездил выбивать долги у кооператоров. Помните, в конце перестройки было много кооператоров?

– Помню.

– А куда они, кстати, потом все делись?

– Не знаю…

– Странно. Ну, неважно. Они сколотили банду из боксеров, борцов, каратистов. Завидев их, люди, как правило, сразу все отдавали. Но однажды кто-то стал возражать, и они его то ли убили, то ли изуродовали. Дэн бежал за границу, осел в Испании. Мы договорились: через месяц-другой я проберусь к нему. Я взяла академку, попросила у дедушки денег и купила с помощью мамы, дружившей с женой директора «Интуриста», путевку в Барселону. За неделю до вылета Дэн позвонил и попросил захватить посылку для человека, с которым успел сойтись в Мадриде. Посылка была небольшая, но тщательно, слишком тщательно упакованная. А я же готовилась в шпионки! Понимаете? так вот, там, внутри, оказалось «Изборское евангелие», рукописное, с чудными миниатюрами и инвентарным номером отдела редких книг «Ленинки». О краже этого чуда сообщали по телевизору. И хоть была влюбленной дурой, я сразу поняла: если влипну, никакой дедушка-академик меня не вытащит! Я позвонила Дэну, наврала испуганным голосом, что меня вызывал следователь и спрашивал об исчезнувшем муже, поэтому надо временно затаиться, даже не звонить друг другу. Посылку у меня вскоре забрал странный парень с бегающими глазами. Он же потом приносил мне письма от Дэна и забирал мои. Потом я написала мужу, что следователь от меня якобы не отстает, и, чтобы притупить бдительность органов, надо понарошку развестись – тогда я смогу к нему приехать. Он отказался, даже обиделся, но, подумав, прислал заверенное нотариусом согласие. Я развелась и тут же выписала его из квартиры. так закончился мой первый брак…

– И вы с ним больше никогда не виделись?

– Ну почему же! Когда пришел Ельцин и началась настоящая стрельба с горами трупов, дело о каком-то покалеченном кооператоре прикрыли – и Дэн вернулся.

Все это время мы переписывались: он звал в Испанию, а я отказывалась под разными предлогами: сессия, болезнь дедушки, диплом… Дэн ворвался в квартиру с огромным букетом алых роз, и мы набросились друг на друга, словно два смертельно изголодавшихся хищника! Я ведь ни разу не изменила ему за все это время, хотя, как вы догадываетесь, желающих было предостаточно. Вы удивлены?

– Ну… в общем… отчасти… – замялся писатель.

– Я вас понимаю. Женская верность – такой же каприз, как и измена. Но, во-первых, я его любила. А во-вторых, в нашем роду принято менять мужей, а не мужчин. Мы провели с Дэном безумную ночь! До сих пор, когда о ней вспоминаю, у меня на теле встает дыбом каждый волосок! Кокаинисты – потрясающие любовники, пока есть деньги на кокс…

– Вы это уже говорили, – ревниво проскрипел Кокотов.

– Ах, да, извините!..В перерывах, приходя в себя от оргазмов, каждый из которых был похож на рождение сверхновой звезды, я слушала его: Дэн клялся, что безумно любит меня, говорил, что у него большие планы по продаже русского антиквариата за границу. Как заклинание, повторял: мы должны немедленно пойти в ЗАГС и снова расписаться. Я со всем соглашалась и думала только о еще одной сверхновой… А поутру, за завтраком, молча положила перед ним вырезку из газеты. В ней было про арест в Шереметьево-2 человека, пытавшегося вывезти в Испанию Изборское рукописное евангелие. Дэн все понял и долго молчал, потом тем же бесстрастным голосом, каким когда-то рассказывал нам про сансару и карму, объяснил, что в Испании попал в лапы русской мафии и у него просто не было выхода. Он упал на колени, целовал мои ноги и умолял простить!