Вероника Черных - Иллюзии ночей

Да. А вот сегодня в пантомиме делали массовый этюд «Вальс на корабле» из новой задумки «Оптимистическая трагедия». Из парней никто не умел вальсировать, и девчонки, в том числе и Юлька, принялись за дело.

Юлька показала вальс Радику – высокому худому парню с густой кудрявой шевелюрой. Двигаться – ну, совершенно не умеет. Потом к ним пристроился ещё один парнишка, росточком вровень с Юлькой, крепенький, как гриб-боровик, светловолосый и улыбчивый. Кажется, Лёня. И Юльке пришлось учить обоих сразу. У Радика получалось из рук вон плохо, а у Лёни – ничего, только он всё время подпрыгивал. Затем всем дали отдохнуть.

А занимались они нынче не в репетиционном классе, а в огромном спортзале, увешанном тренажёрами. Были там цирковые качели, и Юлька взобралась на них, чтобы попользоваться случаем. Тут подскочил Лёня и так её раскачал, что у Юльки дыхание перехватило! Страшно... но приятно.

Когда перерыв кончился, к Юльке подскочил симпатичный черноглазый паренёк, имени которого она так и не узнала, а спросить постеснялась. Вальсируя, их пара столкнулась с другой, и черноглазый надавал «сопернику» шуточных оплеух. Смешно!

Юлька и сейчас улыбнулась. Хорошие вещи и вспоминать – отрада для души. Например, слова Лёни, который вертелся возле неё при сдаче этюда Ильинскому: «А моя партнёрша занята; можно, я с тобой потанцую после него... если можно».

Юлька согласилась, а в голове кружился вальс, вальс, раз-два-три, раз-два-три, раз...

С улицы – раздражённый девчоночий вскрик:

– Эй, поосторожнее: убьёшь ведь!

И непрошено ворвался чёрный день пятнадцатого сентября. Совсем недавно, Боже мой! Около года всего. Юлька села на кровати, обняла колени, уставившись на металлическую спинку кровати. В пантомиме пятнадцатого сентября погиб Андрей Агеев. Из-за пустяка. Из-за неосторожности. Как много таких смертей!

Был на работе. С коллегой пошёл чистить колодец, а не проверили на газ. Коллега спустился – и упал без сознания. Андрей полез вниз, чтобы его вытащить. Не успел. Упал рядом. Через десять минут – целых десять минут! – их подняли на поверхность. Полчаса откачивали. Не успели. На белом листе две фотографии в чёрной рамке. На кладбище две могилы. В земле прибавилось, на земле убавилось. Восемнадцатого его похоронили. Юлька ходила, как в беспамятстве. Неделю назад, на дне города, с ним болтала, фотографировала его в львиной маске... И отныне – тело и львиная морда на фотке. Последняя фотография живого человека. Ирония. Безжалостный сарказм.

Больно закапывать в землю знакомое тело, знакомые глаза, знакомый голос. Знать, что от этого остаётся скелет, мерзостный оттого, что это всё, что осталось от живого. Юлька долго не могла видеть бумажные венки, еловые ветки и белые хризантемы: казалось, они навсегда с могилы Андрея. И ещё – чёрные ленты с надписями.

Недавно Юлька смотрела фильм. Вдруг – эпизод на кладбище, похоронный марш... И сердце рванулось в беге... И глаза незрячие: перед ними ледяное спокойствие тёмного лица Андрея. Глаза запечатаны, кожа натянута на лбу, на скулах, черновато-зелёная, мёртвая, без крови, без жизни; и внутри него – тишина. Тишина.

Не дай Бог кому такого – потерять близкого; молись, человек! Молись за каждую жизнь, какой бы надёжной она ни казалась. Береги их. Береги души и жизни. Береги каждое слово, каждую чёрточку, каждую радость. Спеши насмотреться, наслушаться, цени их! Ценность человека – в его жизни. Надо сделать единственную жизнь счастливой. Как жаль, что этого не понимают.

Зачем насыщать человека горем, тоской, обидой, разочарованием и неудачей, словно электрическими зарядами? Ведь заряды разряжаются. И жгут человека молнии, разрывы, взрывы. И сжигают в конце концов. Зачем надо обязательно осмеять, накричать, нахамить, сподличать, избить, обмануть? Ну что в этом за смысл, цель, удовольствие? Вместо гримасы – улыбнуться, вместо насмешки – посочувствовать, вместо крика – прошептать, вместо грубости... вместо удара... вместо унижения... вместо обиды – вежливо, мягко, уважительно, понимающе. Ведь просто. Даже очень.

Пора улыбнуться. Хоть устало, но улыбнуться. Улыбка – хорошая вещь. Пусть только она будет улыбчивой без фальши.

Так что почаще смейся, Юлька, и всё будет о’кей! Зачем, ради чего мучаться, если самое мучительное непоправимо, а остальное не стоит и гроша? Восстание есть очищение. Восстанем же против дурдома в душе и заживём спокойно, а?..

Юлька вздохнула и лениво покосилась на пол. На полосатом половичке отдыхал наглый таракан. Юлька испепелила его взглядом, но таракан попался упорный. Непробиваемый какой-то. Фу, пакость.