Машины остановились, с визгом затормозили трамваи. Полицейский на перекрестке сердито махнул рукой.
Между тем Эллен уже причалила к каменному островку. Как морская вода, нахлынул на нее возмущенный крик водителей.
— Эй, послушайте, — сказал мальчишка слепому, — тут один человек переведет вас на другую сторону!
Слепой выпрямился и стал хватать руками темноту. Эллен почувствовала, как его пальцы легли ей на плечо. Когда полицейский добрался до мальчишки на островке, она уже исчезла вместе со слепым в сутолоке, нырнула в запуганный, затемненный город.
— Куда вас отвести?
— Переведи через дорогу.
— Мы уже перешли!
— Не может быть! — сказал слепой. — Ведь это же большой перекресток?
— Может, вы имели в виду другое место, — осторожно заметила Эллен.
— Другое? — повторил слепой. — Нет, вряд ли. Но может, ты сама имела в виду другое место?
— Нет, — гневно крикнула Эллен. Она остановилась, сбросила его руку и пугливо посмотрела на него снизу вверх.
— Пройдем еще чуть-чуть! — попросил слепой.
— Мне надо к консулу, — сказала Эллен и вновь взяла его за руку, — а это в другую сторону.
— К какому консулу?
— Который отвечает за моря и океаны. И за ветер, и за акул!
— Ах, к этому! — сказал слепой. — Тогда ты можешь спокойно идти дальше со мной!
Они свернули в длинную, угрюмую улицу. Дорога шла в гору. Справа стояли тихие дома, чужие посольства, из-за которых не видать было ее посольства. Они шли вдоль стены. Трость слепого гулко и монотонно стучала по мостовой. Листья падали, как герольды безмолвия. Слепой прибавил шагу. Эллен бежала рядом с ним короткими, торопливыми шажками.
— Что тебе надо от консула? — спросил слепой.
— Хочу спросить, что означает моя виза.
— Какая виза?
— Я ее сама подписала, — неуверенно объяснила Эллен, — а вокруг всюду цветы.
— Вот оно как, — уважительно отозвался слепой. — Значит, виза настоящая.
— А теперь я хочу, чтобы ее утвердили, — сказала Эллен.
— Разве ты не сама ее подписала?
— Сама.
— Тогда зачем консулу ее утверждать?
— Не знаю, — сказала Эллен, — по я хочу к маме.
— А где твоя мама?
— На другом берегу. За океаном.
— Ты что, пешком туда пойдешь? — спросил слепой.
— Вот вы как! — Эллен задрожала от гнева. — Вы насмехаетесь! — Ей, точно так же как мальчишке-газетчику, вдруг показалось, что слепой вовсе не слепой, что его пустые глаза сияют над стеной. Она повернулась и побежала по улице в обратную сторону, сжимая под мышкой папку для рисования.
— Не бросай меня! — крикнул слепой. — Не бросай меня! — Он стоял со своей тростью посреди улицы. Его фигура тяжело и устало выделялась на фоне прохладного неба.
— Я вас не понимаю, — задыхаясь, крикнула Эллен, вернувшись к нему. — Моя мама на той стороне, и я хочу к ней. Ничто меня не удержит!
— Война, — сказал слепой, — теперь пассажирские пароходы редкость.
— Пассажирские пароходы редкость, — в отчаянии пробормотала Эллен и крепче ухватилась за его руку, — по один-то для меня найдется! — Она умоляюще таращилась в мокрый, сумрачный воздух. — Хоть один-то для меня найдется!
Там, где кончалась улица, начиналось небо. Две башни вынырнули, как пограничные будки на выходе из посольства.
— Огромное спасибо, — вежливо сказал слепой, пожал Эллен руку и сел на церковные ступени. Он поставил шляпу между колен, как ни в чем не бывало извлек ржавую губную гармонику из кармана пиджака и начал играть. Служка уже не первый год разрешал слепому играть, благо играл он так тихо и неумело, что казалось просто, будто ветер стонет в ветвях.
— Как мне теперь найти посольство? — крикнула Эллен. — Как мне отсюда поскорее найти консула?
Но слепому опять не было до нее никакого дела. Он прижался головой к колонне, отрешенно дул в свою ржавую губную гармонику и ничего больше не отвечал. Снова зарядил дождик.
— Эй, вы! — сказала Эллен и дернула его за пальто. Она вырвала жестяную игрушку у него из рук и положила ему на колени. Она уселась рядом с ним на холодные ступени и громко заговорила, обращаясь к нему:
— Что вы себе думали, как я найду консула, что вы только себе думали? Кто перевезет меня через море, если пароходов больше не будет? Кто меня перевезет на другую сторону?
Она гневно всхлипнула и стукнула слепого кулаком, но он не шелохнулся. Эллен встала перед ним, ошеломленная и оробевшая, и уставилась ему прямо в лицо. Он был невозмутим, как ступени, которые вели наверх.
Эллен нерешительно вошла в безлюдную церковь, до последней секунды подумывая, не повернуть ли назад. Ее охватило смирение, ей ненавистны были ее собственные шаги, нарушавшие церковную тишину. Она стянула с головы шапочку, и вновь надела, и крепче сжала в руках папку для рисования. Сконфуженно принялась разглядывать изображения святых в боковых приделах. Какому из этих святых у нее хватит духу пожаловаться на слепого?
Читать дальше