Игорь Неверли - Сопка голубого сна

— Ошибаетесь. Высоцкий был очень скромен, на. мыле ставил только инициалы П. и В. Вот как это выглядело. Разрешите...

Он взял у нее из рук карандаш, начертил прямоугольник, а внутри В. и П. и название местности — Акатуй. Протянул карандаш девушке и увидел, что она стоит бледная, не отрывая взгляда от его рук — черных, потрескавшихся рук каторжника, изъеденных язвами от работы за тачкой, у печи, от медной зелени и сернистой соли.

— Вы тоже... из Акатуя?

— Да, я был в Акатуе.

— А теперь возвращаетесь к своим, в Варшаву?

— Нет, еду в тайгу на вечное поселение.

— В этом наряде?

— В этом наряде я был графом в Варшаве в течение одного дня. В нем меня арестовали, а после каторги в него же и облачили. Теперь жандарм отпустил меня за покупками... Так сколько же я вам должен?

Карандаш в ее руках дрожал, ресницы трепетали, выдавая отчаяние и смущение.

— Я не знаю... Мама ушла, это ее товар...

Милое дитя — товар мамин, а у нее рука не поднимается взять деньги у каторжника; как всякая русская, она жалеет несчастного.

Он достал бумажник.

— Гляньте. У меня деньги есть.

— Все равно... Если б это было мое... Подождите минуточку!

Что-то, видно, вспомнив, она убежала в соседнюю комнату и через минуту вернулась, держа в обеих руках прекрасную, салатного цвета шелковую сорочку, вышитую крестом.

— Это мое, моя работа... Примите это от меня в подарок, умоляю!

— Хорошо, а вы примите то, что с меня причитается,— он заглянул в счет.— Двадцать четыре рубля. Прошу. И спасибо от всей души.

Он поднял чемодан на прилавок и стал укладывать туда белье. Девушка ему помогала.

— Мне еще надо зайти в пару магазинов и в аптеку. А жандарм ждет на вокзале... Ну, давайте прощаться,— он протянул к ней руки.

Девушка доверчиво сунула свои маленькие белые ладошки в его страшные каторжные руки. Бронислав придержал их на мгновение, таких рук, такой девушки ему в тайге, наверное, не встретить, затем прильнул к ним губами:

— Я вас не забуду, буду вспоминать долго, долго...

— Храни вас господь, я буду молиться за вас!

Выйдя на улицу, он увидел, что его поджидает небольшая толпа. Кроме привокзальных мальчишек и школьников, здесь были взрослые и старики. Все смотрели на него с нетерпением и надеждой.

— Благослови тебя господь, милостивый государь! — заголосила бабенка в салопе.

— Мне бы хотелось с глазу на глаз рассказать о злоупотреблениях на Нерчинском заводе,— сказал высокий мужчина в потертой бобровой шапке.

— И мне тоже. Колюшников я, коллежский регистратор,— представился толстяк с носом свекольного цвета.

Кто-то начал ему излагать свое дело, другой совал в руку прошение, женщина молила о помощи... Бронислав понял. Его приняли за кого-то из Иркутска или Петербурга, за важного чиновника, тайного уполномоченного... Ужас. Если городовой заметит это сборище, не миновать ему ареста, допроса. И если даже установят, что он тут ни при чем, все равно к поезду ему не успеть. Бояршинов!

Он сорвал с головы шляпу и поднял кверху. Все замолчали.

— Не сейчас и не здесь! — гаркнул он гневно.— Не мешайте работать, ясно? Разойтись!

Люди попятились, зашептались, гость сердится, не сейчас и не здесь, не мешать, разойтись... И начали медленно расходиться.

Бронислав быстро зашагал в противоположную сторону. Привокзальные мальчишки бежали следом. Они этого дяденьки не боялись, он добрый, дал им по полтиннику.

Бронислав остановился.

— Ребята, где тут можно все купить, костюм, сапоги, шапку, и переодеться?

— О, это только у Щукина.

— А он где?

— Мы вас проводим, здесь недалеко, на площади...

Они вывели его с узкой улочки на другую, пошире, потом на совсем широкую и, наконец, на площадь, которую пересекли по диагонали.

— Вон магазин, видите?

Магазин был большой, с четырьмя витринами. У входа высокий мужчина в потертой бобровой шапке и толстый Колюшников что-то оживленно рассказывали человеку в пальто и без шапки, должно быть хозяину. Не задержались, прибежали. Завидев Бронислава, они отошли, хозяин вернулся в магазин, Бронислав вошел за ним следом.

Хозяин — представительный мужчина средних лет, одетый по-европейски, не без некоторой элегантности — являл собою редкий в Сибири тип делового человека нового времени, образованного, знающего, привыкшего после обеда не спать, а читать книги. На вопрос Бронислава, найдется ли у него комплект простой одежды, в которую он смог бы тут же переодеться, хозяин с достоинством ответил: