Нил Шустерман - Теневой клуб

— Да? И кто бы вошёл в этот клуб?

— Ну я не знаю... Надо подумать. Да держу пари: куча ребят захотели бы, мой брат, например!

— А никто больше и не станет связываться. Нас просто поднимут на смех.

— А вдруг не поднимут? Джаред, мы могли бы основать что-то действительно значительное, типа тайного клуба, который просуществовал бы много лет — даже после того, как мы закончим старшую школу!

Я призадумался. Шерил умела убеждать. Но на этот раз меня убедила не она. Эту роль взял на себя другой человек.

— Эй, Джаред! — окликнул кто-то. Знакомый голос, очень знакомый. Ух, как я не хотел его слышать! При звуках этого голоса я почти явственно увидел белые «аэропеды», рыжие волосы и длинные костлявые руки.

— Ну что, Джаред, наперегонки? — сказал Остин. — Первый забег сезона!

Ага, вот оно. Вызов. Остин всегда бросал вызов первым. Обычно он ждал до второй недели семестра, понаблюдав меня на дорожке и полностью уверившись, что побьёт меня. Но сейчас шёл лишь второй день. Впрочем, кругом было слишком много народу, чтобы отказаться от вызова.

— Тебе не кажется, что лучше подождать, пока поле не освободится? — спросил я.

— А что — тебе места мало?

Я обернулся. И правда — для забега на поле места вполне хватало.

Остин подошёл к нам; за ним хвостом тянулся с десяток поклонников, а вскоре стали присоединяться и другие ребята, учуявшие, чем дело пахнет. Все знали о нашем соперничестве.

— А может, подождать, когда у тебя ножки подрастут? — продолжал подначивать Остин. Все рассмеялись. Я тоже. Смеяться со всеми ведь лучше, чем когда смеются над тобой, верно? Но в душе мне было вовсе не до смеха.

— Ладно, — сказал я. — Тогда прямо сейчас.

Остин сверкнул крокодильим оскалом.

— Грег, отойди примерно на шестьдесят ярдов — будешь судьёй.

Семиклассник Грег Миллер, один из новеньких в команде, немедленно подчинился велению божества.

«Вот, значит, как оно начинается на этот раз, — подумал я, — соперничество нынешнего года. Война нынешнего года». Я был полон сил, готов к бегу; и как всегда, когда собирался мериться скоростью с Остином, чувствовал, что, может быть, на этот раз смогу побить его.

Мы заняли стартовую позицию, но тут Остин выпрямился.

— Подожди, — сказал он и снял свои драгоценные кроссовки. А потом стянул и носки. Он собирался бежать босиком. — Окей. — Он снова опустился на старт. — Ну что — готов продуть?

Я не ответил.

Мартин Брикер изготовился дать старт. Тем временем подходило всё больше и больше зрителей. Даже учителя — и те заинтересованно следили за нами. Значит, вот так оно начинается...

— На старт... внимание... марш!

Я полетел, как пуля, прорезая ветер, вкладывая все силы в каждый удар своих ног о траву. Не поворачивая головы, я видел уголком глаза, что мы с моим соперником бежим вровень.

Десять ярдов позади.

Я смотрел прямо на Грега, стоявшего на другой стороне отрезка, и сосредоточился на том, чтобы все свои силы претворить в бег.

«Это тебе за все те разы, когда ты побеждал меня в детстве!»

Я прибавил скорости.

«А это тебе за то, что ты вернулся в прошлом году, чтобы опять побить меня!»

Я прибавил скорости.

«А это — за то, как ты опустил меня этим утром!»

Я прибавил скорости.

Мы по-прежнему бежали вровень.

Тридцать ярдов позади. Тридцать осталось.

Подбадривающие крики за нашими спинами становились всё тише и тише.

«А это за то, что ты бросил мне вызов перед всей школой, за всё то зло, что ты мне причинил в жизни и ещё причинишь, и за твои дурацкие белые кроссовки!»

Сорок ярдов позади.

Я опережал его на целый фут! Я побеждал!

Я прибавил скорости.

Осталось пятнадцать ярдов! Всего пятнадцать.

И вот тогда, словно он всё это время играл в поддавки, Остин вырвался вперёд. Нет, не постепенно наращивая преимущество, а просто обошёл меня, как стоячего. Остин двигался, словно машина, словно космический корабль, уносящийся в гиперпространство. Вот он на фут опережает меня. На два. На три. Он обернулся — и снова на его лице эта отвратительная улыбка.

Я, наклонившись, нырнул вперёд в безумной попытке пересечь финишную линию прежде него, но поздно — он уже был на ней, когда я упал. Моё тело набрало такую инерцию, что я проехал юзом по траве, ободрал локти и порвал штаны.

Боль поражения.

Я чувствовал себя как тот лыжник, что падает после прыжка с трамплина на заставке воскресного выпуска программы «Мир большого спорта». Боль поражения: свезённая кожа на локтях, испорченные штаны и смех Остина Пэйса.