Тесса де Лоо - Близнецы

В одно воскресенье они пели и танцевали для католической церкви, в другое — для гитлеровского союза молодежи: в темно-синих юбках, белых блузках, коричневых куртках и с платками на шее, продетыми через плетеный кожаный ремешок. Якобсмайер ликовал. Девушки получали политическую подготовку и учились составлять печатные сообщения. Анну ценили за умение писать. Дядя Генрих сквозь пальцы смотрел на затею Якобсмайера. В один солнечный апрельский день на ферму приехал завуч школы, помнивший о выдающихся способностях Анны.

— Я тут кое-что тебе принес, — он выудил из портфеля тонкую книжицу. — Не могла бы ты выучить ее наизусть? Первого мая состоится большой праздник с театральным представлением.

Анна вытерла о фартук перепачканные руки и быстро пролистала брошюру. Тут, всем своим видом выражая подозрение, появился дядя Генрих.

— Крайсляйтер [21] Руководитель окружной партийной организации НСДАП. ищет девушку на роль Германии, — завуч нервно защелкнул свой портфель. — Крепкого телосложения и светловолосую.

— Но почему именно Анна? — спросил дядя Генрих. — В деревне много других блондинок.

— Потому что только она прилично говорит на немецком и может продекламировать стихотворение.

— Да, это она может, — проворчал дядя Генрих, — но послушайте… Германия! Это уж слишком!

— У нас нет других кандидатур, — посетовал завуч. — У меня семья, я на службе у государства и должен выполнить это задание.

Репетировали целый месяц. Во время генеральной репетиции на Анну напялили барочный парик с длинными светлыми кудрями. С серьезным видом ей надлежало читать самые мелодраматические стихи, когда-либо выходившие из-под немецкого пера. У ее ног лежал раненный на войне солдат с окровавленной повязкой на голове, которую должны были видеть даже на последнем ряду. Анна обращала взор к воображаемому горизонту: «Повсюду вижу я лишь горе: ни лучика надежды, ни солнечного света… Ах, бедная, печальная Германия… Твои сыновья мертвы… Народ погублен…» От солдата требовалось лишь одно — как можно убедительнее играть мертвого, но артерия на его шее противилась режиссерской задумке и пульсировала так сильно, что посреди элегии Анна не выдержала и рассмеялась. Сотрясаясь всем телом (даже кудри предательски подрагивали) и прикрывая рукой рот, словно ее вот-вот вырвет, она, спотыкаясь, покинула сцену.

— Это еще что такое?! — заорал режиссер, крайне напряженный из-за боязни провала — последний был под запретом.

— Это невозможно, — хихикала Анна за кулисами. — Как я могу сохранять серьезность?! Господи, да обвяжите вы ему и шею тоже…

Однако первого мая Германия ни на секунду не вышла из своей роли. Анна играла с такой отдачей, что убедила не только публику, но и себя. По окончании спектакля крайсляйтер открыл бал. Не дав Анне возможности переодеться, он настоятельным кивком пригласил ее на танец. Прижавшись подбородком к его эполету, Анна вальсировала по пустой танцевальной площадке; костюм богини раздувался во все стороны, кудри летали вокруг головы. Молодые люди в униформах и девушки в цветочных венках смотрели на нее с восхищением: ведь она танцевала с самим крайсляйтером! Анна стала воплощенным символом того, во что все они верили, даже не подозревая, что этот символ пробрался к ним из враждебного лагеря. Триумф вскружил ей голову. Крайсляйтер держал ее так крепко, как если бы отныне собирался позаботиться о судьбе печальной Германии. Анна почувствовала искушение плыть по течению, закрыть глаза и наслаждаться своим новым статусом. Прежняя нищая, угнетаемая сирота навсегда осталась в прошлом. После праздника она приплыла домой на розовом облаке с золотой каемкой. Своим скепсисом дядя Генрих тут же развеял ее радостное настроение.

— Так вот как они используют молодежь, — сказал он презрительно. — Искусители. Теперь ты сама в этом убедилась.

Для организации утренней гимнастики районное отделение СНД направило в деревню молодую женщину с красиво уложенными волосами.

— Каждое утро, на заре. — объявила женщина, — вы должны собираться на площади перед церковью и начинать день не с молитвы, как раньше, а с поднятия флага, исполнения национального гимна и марша «Хорст Вессель». Затем приступать к утренней гимнастике, чтобы обрести здоровое и гибкое тело: приседать с поднятыми руками, отклоняться назад, отжиматься, делать «мельницу».

Высоким голосом с городским произношением она разглагольствовала о нововведении. Фермерские дочки встретили ее речь снисходительным молчанием и внутренним сопротивлением. Как сочетать им все эти ритуалы с работой на ферме, начинавшейся еще до рассвета? Глаза Анны все больше сужались. Когда женщина закончила свою речь, Анна выступила из круга вперед.