Жоржи Амаду - Большая Засада

Он пожаловался, что так и не нашел в Ильеусе подарка, достойного ла Портеньи: кольца, ожерелья, браслета, просто бриллианта. Он обошел все магазины, но тщетно: там были только латунные побрякушки. Ему будет неловко перед дивой, он ведь обещал ей привезти из Баии дорогое украшение. Капитан вспомнил о ковчежце, который Турок купил у цыгана, — может быть, это решит проблему?

Вентуринья спешился у столба для привязи животных, недалеко от лавки Фадула. Араб поспешно выбежал и согнулся в услужливом поклоне, довольный внезапным визитом любимого сына полковника.

— Капитан рассказал мне о вашем приезде. Это значит, что теперь вы останетесь здесь, с нами…

— Не останусь, Фадул. Занятия удерживают меня в Рио-де-Жанейро еще на некоторое время.

— А разве вы уже не окончили университет, разве вы уже не бакалавр? Удивление торговца, которое тот пытался сдержать, не ускользнуло от Вентуриньи, и он удостоил Фадула объяснениями. Таким образом он готовился к неизбежным каверзным вопросам знакомых и приятелей в Итабуне:

— Это углубленные занятия: право собственности. Еще одно звание, в придачу к докторскому.

— Дважды доктор! — сделал вывод Натариу.

Это было неполное объяснение, но даже оно заставило Фадула, ликуя, захлопать огромными ручищами:

— Чего же вам налить, чтобы отметить? Хорошая здесь только кашаса. Есть коньяк, но я не рекомендую.

Вентуринья обежал глазами ассортимент напитков — это были разные виды водки, чистой или настоянной на листьях, плодах или дереве. В одной бутылке виднелась свернувшаяся клубочком коралловая змея. Дешевое пойло для работников и погонщиков. Фадул вытащил из закромов почти полную бутылку, вытер горлышко и удовлетворенно покачал огромной головой:

— Это кое-что особое. Тикира, сделанная негром Никодемушем в Феррадасе. — Он поставил бутылку на свет: у водки из маниоки были голубоватые отблески. — Это припасено для особых гостей, для тех, кто заслуживает. Пусть капитан скажет.

— Первоклассная, — подтвердил Натариу. — Крепкая как тысяча чертей.

— У меня для этого есть средство, — усмехнулся Турок и вышел наружу.

В глубине двора росло дерево кажу, увешанное спелыми плодами, желтыми и красными. Фадул сорвал четыре или пять:

— Когда выпьете, пососите кажу, и все пройдет.

— Мне это не нужно. — Вентуринья почти обиделся и залпом выпил тикиру, которую налил ему трактирщик.

— А где та штуковина, которую кум купил у цыгана? Доктор хочет взглянуть. — Осушив рюмку, Натариу сосал кажу, и сок стекал у него по подбородку.

— Пойду поищу.

Вентуринья налил себе еще: кашаса из маниоки была другой — у нее не было запаха; приятная на вкус, она обжигала грудь. Когда Фадул положил вещицу на прилавок поверх платка, Натариу вернул ему бутылку:

— Забери, пока мы ее не прикончили. До Итабуны еще ехать и ехать, а эта тикира хорошо ударяет в голову. Пока вы тут разговариваете о деле, я кое-куда схожу.

Он не хотел быть посредником в купле-продаже драгоценностей и к тому же знал, что Бернарда ждет его с нетерпением. Она с каждым днем становилась все красивее.

По дружеской цене — вдвое больше того, что он заплатил Жозефу, — Фадул уступил ковчежец Вентуринье. В Ильеусе, в каком-нибудь портовом баре, или в Итабуне, в кабаре, цена могла быть значительно выше. Но, как он это объяснил, доктор того заслуживал. Он предоставил самому Вентуринье, который хвастался, что разбирается в драгоценностях, назначить цену, повторяя маневр цыгана:

— Ваша цена — моя цена, доктор. Платите столько, сколько сочтете нужным.

Вентуринья потребовал еще глоток тикиры, пока отсчитывал свеженькие, хрустящие банкноты:

— А куда капитан подевался? Он кобылу с собой увел.

— У Бернарды, он только там может быть.

Они вышли, прошлись вдоль лачуг селения. Баштиау да Роза, стоявший в дверях своей хибары, приподнял шляпу:

— Да пошлет вам Бог хороший денек, господин доктор!

Турок и доктор пересекли пустырь: под навесом дымились угли от костров, которые жгли накануне ночью. Птички клевали остатки еды погонщиков. Они подошли к Жабьей отмели. Полуголые женщины стояли в дверях хижин и смотрели с любопытством — кто же не слыхал о Вентуринье, сыне полковника, которые выучился на доктора? Гута вышла к ним навстречу:

— Ты меня больше не знаешь, Вентуринья?

Вентуринья покачал головой, он не узнавал дерзкую девицу — у него их столько было в этих зарослях!

— Это Гута, — пояснил турок.