Хаймито Додерер - Последнее приключение

А Фронауэру стоило немалых трудов отозвать назад обезумевших собак.

Одну из них он велел слугам привести в залу; не долго думая, раскрыл ей пасть и, раздвинув клыки, показал герцогине два зуба, сломанных о чешую дракона.

— Стою я в этом сатанинском котле и думаю: ну, дело мое швах, — так описал сеньор Гамурет свое состояние в центре ужасного круга. — А паж и мои кнехты с лошадьми, те тоже не меньше меня струхнули, аж пот прошиб.

— Однако же вы успели сбить у чудовища, прежде чем оно спаслось бегством, вот это украшение с головы! — заметила Лидуана и указала на фиолетовый рог, который еще прежде был внесен на шелковой подушке и положен у подножия герцогского трона. — Ваша храбрость достойна всяких похвал.

Она перевела взгляд с Фронауэра на сеньора де Фаньеса.

— С позволения сказать, — несколько оторопело ответил сеньор Гамурет, какая уж тут храбрость. Не очень-то расхрабришься, когда на тебя несется целая гора. А что до этого рога, то я его не сбил, а нашел позже, чуть подальше от того места, где мне повстречался дракон.

— А где этот рог лежал? — спросила герцогиня, слегка подавшись вперед. — В лесу или прямо на дороге?

— Мы нашли его справа от дороги, в кустах. По правде говоря, не мы, а собаки. Вдруг они все сбежались туда, сбились в кучу, подняли лай, визг. Мы, понятное дело, решили поглядеть. И не удивительно, что они его нашли: у штуковины у этой такой сильный запах! Я бы сказал, сладковатый и довольно тонкий.

— Ах, вот оно что! — воскликнула Лидуана. — Все время, пока вы тут сидели и рассказывали, сеньор Гамурет, я думала, откуда этот странный аромат, и решила потом, что вы употребляете очень редкостные и изысканные благовония.

— Вот уж чего никогда в жизни не употреблял! — сказал Фронауэр, несколько озадаченный, и, возможно, заподозрил даже, что над ним собираются поиздеваться. Легкая морщинка прорезала его лоб над коротким прямым носом.

— Сеньор Родриго, скажите, чем это пахнет? — улыбнувшись, спросила Лидуана и знаком велела пажу поднести рог испанцу.

Руй де Фаньес наклонился над странным трофеем, который он недавно, обливаясь смертным потом, добыл у дракона. Полузакрыв глаза, он вдохнул этот запах. Лицо его хранило совершенную серьезность. Лишь несколько мгновений спустя он поднял взгляд, но, когда медленно заговорил, смотрел не на Лидуану.

— Наверное, так пахнет в заросших сочными травами зеленых долинах, прорезанных тихими ручьями, в зеркале которых темнеет, отражаясь, прибрежная зелень. Вполне возможно, что там и растут цветы с таким вот терпким и тонким ароматом, как у этого змеиного украшения.

— Это вы хорошо сказали, — промолвила Лидуана, и наступило молчание.

Сеньор Говен, настроение которого заметно омрачилось в первый момент по прибытии Фронауэра, потом несколько ожил. Но все-таки юношей владело немалое беспокойство, и оно-то однажды привело его в ступенчатые сады под аркадами, расположенные перед покоями его бывшего господина.

Он нашел сеньора де Фаньеса лежащим на оттоманке с закрытыми глазами. А позади прикорнул его паж, склонив головку на подлокотник тяжелого кресла. На маленьком столике рядом с оттоманкой стоял кувшин с вином и лежала шахматная доска, но фигуры на ней либо валялись на боку, либо были небрежно сдвинуты.

Говен остановился в углу маленькой галереи и прислонился к стене, на которой в лучах солнца сверкали разноцветные черепицы. С миниатюрных колонн свисали пышные зонтики соцветий. Теплое летнее небо кое-где прорывалось сюда, нависая большими синими лоскутьями, а вдали, над горизонтом, раздвигалось вольно и широко.

Здесь был покой. Здесь мир, который мы то и дело из страха и загнанности сердца оставляем без внимания, мир, мимо которого он сам, Говен, проходил полный тревоги, — здесь этот мир вступал в их жизнь отовсюду, как в дом с множеством ворот. Здесь резвился мотылек, и он тоже, с его легкими и случайными порывами, был заключен для стороннего взора в эту оболочку умиротворенности и покоя.

По видимости, оба дремали — и сеньор, и паж.

Говен следил за мотыльком. Тот был фиолетовый — примерно тех же тонов, что и осколок драконьего рога, — а цветы, которые он облетал, были сочного желто-коричневого цвета.

Постояв минуту, Говен тихо удалился.

В одном из внутренних садов он повстречал марешаля герцогини, который совсем недавно, с мечом Родриго в руке, посвящал его в рыцари. Сей седовласый муж шел в своей отороченной мехом шелковой мантии по длинной аллее, усаженной невысокими липами, чьи кроны густо сплелись над головой, образуя свод; в конце аллеи видна была маленькая, увитая плющом дверь, из которой и вышел старый воин и придворный, пожелавший прогуляться в саду.