Катька вот тоже с перекосами, как ее понять? Как понять, чего ей хочется, и как предостеречь, и самой быть понятой? И передать им свой страх.
…Эту крепость взял с великим боем года через два свояк тех же Брехуновых, Андрей Стружинский, успевший примаком пожить у вдовы Тимаевой. Не считалась на селе его связь серьезной женитьбой. Так, пригрела хитрая баба молодого непугливого парня, приняла на «практику».
Видно, было в роду Брехуновых что-то такое, за что Катька и выделяла их одних. Сеньку-то она хоть и затолкала в канаву с водой по самые колени, а вспоминала о нем в разговорах с матерью часто, да где он, Сенька? Как уехал на целину, так и не показывался целую вечность. Домой приехал в отпуск мужиком, в заправленных в сапоги суконных штанах, когда молодость отлетела белым голубем в чистое небо. Семью с собой привез, родину показать. Так что прошла его судьба стороной, и говорить особенно не о чем.
Андрюшку она тоже не сразу к себе подпустила. Убегала от него долго, и свадьбу их негромкую сыграли нескоро.
Характер свой Катька показала уже на свадьбе. Из Слуцка, где регистрировались, ехали в Яковину Гряду одним небольшим автобусом. Кажется, это был еще коробок с далеко выступающим вперед мотором — старая фырчалка, и единственная дверка в нем открывалась длинной железной ручкой, похожей на рычаг.
В разгар субботнего дня носатый автобусик въехал со включенным клаксоном в створ переулка, образованный с одной стороны дощатым забором школы-четырехлетки, с другой — штакетником Хвисевой усадьбы. За переулком круглилась площадь, от которой тянулись улицы-дороги в три конца. Здесь, при въезде на площадь, и встретила их по доброму обычаю застава. Поставила поперек дороги стол, одолженный в бригадном клубике, и тем, кто был в автобусе, сразу стало ясно: за невесту требуют выкуп. Чтобы жених со спокойной совестью мог гулять свадьбу, а те, кто имел на молодую какие-то виды, чтобы утешились, получив причитающийся выкуп, и гуляли с легким сердцем.
Автобусик медленно выжимал из себя гостей, из-за стола их шутливо поторапливали:
— Говорили, сваты едуть, а они — пешком, с разеватым женишком…
— Не дадите золотого — отдубасим молодого. Как посадим под столом — обольем киселем, — выглянуло из-за мужских спин конопатое девичье лицо.
— Выкуп, выкуп за невесту, а то не пропустим. А что ж вы думали? На дармовщину?
— Барыш, братка, давай, и все тут.
Застава выставила на залитую чернилами фанеру клубного стола бутыль с сивухой. Рядом положили булку хлеба-самопека и поставили солонку с солью. Один из заставских, в широких галифе, пошарил рукой в мешочной глубине кармана и выложил длинный, в две пяди, худой огурец, вызвав прилив молодого здорового хохота по обе стороны стола. Кто их знает, подвыпивших уже мужичков, что им померещилось в длинном худом огурце. Стали задирать свата.
— А сказали, сват богат. Однако сватко скуповат.
Сват поторговался для видимости, заранее зная, что бесполезно, и нырнул назад в автобусик. Вынес корзину, покрытую рушником. Достал бутылку дорогой казенной водки и поставил рядом с сивухой.
— Хватит? — спросил, будучи уверенным, что ни за что не хватит.
— Не-е-е, — разочаровалась застава. — Дак он порядка не знает. Ставь по одной на каждый угол стола. И то мало будет за такую девку. Погляди, что за кубатура!
Сват, важничая, принялся с отговорками вынимать новые поллитровки, на этот раз дешевого «плодовоягодного» вина, и расставлять на углы стола. Выложил несколько банок консервов, кольцо колбасы, головку голландского сыра.
— Вот так приличней, так можно и разговаривать, — растопырил свое галифе и сразу стал похож на морского кота тот, который всем здесь, чувствовалось, заправлял. Но тут свата отстранила в сторону чья-то крепкая рука, на передний план выступила сама невеста, взяла назад со стола две бутылки вина и головку сыра.
— Я свою цену сама знаю, — сказала она, вернула свату растолстевшую опять корзину, подняла стол за края крышки и отнесла в сторону. — Поехали, нечего тут… Этим пьяницам залить глазы хватит.
Дородная, грудастая, с высокой фатой над круглым рябоватым лицом, с резкими смелыми движениями, она смутила всех. И застава, и гости были обескуражены таким поворотом дела, как быть — не знали, и поэтому одни отошли в сторону, переглядываясь, другие, тая улыбки, затолкались назад в автобус и поехали помалу ко двору молодого, посматривая на Андрюшку и понимая, что половинка их родичу досталась не мямля.
Читать дальше