Не положено огорчаться несовершенствами дареного коня. Неприлично это и недостойно гражданина созидателя. А тут некоторые стали прилюдно браниться: «Экую дрянь нам подсунули!» Надо сказать, что потрошили ящики, коробки, пакеты далеко не все, а самые нервные и нетерпеливые. Те, что поблагоразумнее, сразу же поволокли приобретения домой, а то еще уворуют, искорежат от зависти или заставят обновку обмыть. Да и не все открытые и обнародованные дары можно было назвать дрянью. Далеко не все! Среди них попадались совершенно замечательные для ведения домашнего хозяйства вещи — скорокипящие чайники с золотыми спиралями, пылесосы и утюги «Ровента», электропечи «Бош», массажеры для сбавления веса, секс-наборы с резиновыми куклами, сковороды и кастрюли «Тефал», комплекты постельного белья из ивановских миткалей и прочее и прочее, всего не перечислишь. Особое одобрение вызвали золоченые ночные горшки с музыкальными секретами; исполнение хозяином двух основных функций организма по обмену веществ приводили к звучанию в горшке двух разных мелодий, причем одну играл легкий ансамбль с ксилофоном, а другую — чуть ли не симфонический оркестр. Что уж тут было дуться на Пузырь! Благоразумные же уносили в ящиках и коробках кто телевизоры, кто разобранные велосипеды, кто коллекции греческой метаксы и пива «Гиннесс». И эти приобретения неблагородно было бы обзывать дрянью.
Первые вопли разочарования раздались при вскрытии мешка из плотной бумаги весом в двадцать килограммов. В нем нежно белел картофельный порошок. Такой мешок был бы уместен лет семь назад. Теперь же он казался издевкой. В одной из коробок лежали двадцать четыре экземпляра учебника по математике для шестого класса. Новый хозяин в сердцах разбросал их по асфальту и принялся было топтать их, но был остановлен проворным молодым человеком. Этот прыткий запихал учебники в баулы и помчался на Дмитровку, к Художественному театру, где сбыл книжки несчастным родителям, заработав на слезах детишек два миллиона. С возмущением была воспринята коробка с резиновыми галошами, заложенными сверху эстонской бутербродной замазкой «Рама». Но галоши и замазку, пусть и с руганью, все же растащили. А вот топтать содержимое высокого пластикового пакета раздосадованному владельцу никто не стал мешать, напротив, нашлись и соратники. Из пакета на тротуар вывалились наборы больших портретов Якубовича и Брынцалова в разных возрастных видах, от купания в детских ваннах до нынешних их солидностей. Отчего вдруг вышло соединение в пакете двух этих персон и нет ли в явлении портретов какого-нибудь глумливого намека останкинским жителям, об этом судить не брались. Поруганию были преданы и кассеты с записями Александра Малинина, Любови Успенской, Вики Цыгановой, какого-то Портного, и, возможно, не из нелюбви к попсе и безвременной музыке, а из соображений справедливости: «Этим вон стиральные машины и велосипеды, а нам всякие Успенские!» И уж чуть ли не взрыв негодования и презрения вызвали упаковки, плотно забитые прокладками с крыльями, явления которых в телевизорах, особенно в обеденное время, приводили к потерям аппетитов. Тут брань стала звучать и в адрес Пузыря, вовсе, может быть, невинного и, скорее всего, недостаточно информированного об интересах и привязанностях москвичей. Разочарования подвели к перебранкам, а те — и к глупейшим дракам.
Такой вот оборот приняла показательная раздача даров Пузыря. Это нам свойственно. Воодушевления и восторги у нас сменяются уныниями, раздражениями, для которых порой и нет оснований. И теперь довольных или ожидающих удовольствий было куда больше, чем недовольных, но недовольные, при остроте их досад, выходило, затевали бузу. Во всяком случае, угнетали настроения. И это не могло не сказаться. Дальнейшее опорожнение Пузыря стало проходить нервно, с неприятностями, неполадками и заторами. А по городу уже бродили слухи и домыслы, ставившие под сомнение как добродетели Возвышенного управления Справедливой Раздачи, так и добродетели самого Пузыря. Ко всему прочему, в суждениях телеведущих, их остротах, подковырках и даже в жестах угадывались теперь намеки на то, что дела с Пузырем не так уж и хороши, как всем представляется. И выварилось в публике мнение. Если кто желает получить от Пузыря по коммунальным опискам квартиры, автомобили, коттеджи-резиденции в Перхушкове, путевки на Багамы, кипы акций, кухонные комбайны, темно-синие, немаркие носовые платки и подшитые валенки (о них мечтали вслух, вы, конечно, не помните, два профессора Литературного института, Вадим Евгеньевич Ковский и Владимир Павлович Смирнов, этот ждал еще и дратву для подшития валенок), то пусть фантазеры, даже и имеющие льготы, перестанут грезить и утрутся собственными платками. В лучшем случае им выдадут галоши, прокладки, маргарин «Рама» и учебники для шестого класса. Скорее всего, Пузырь почти целиком состоит именно из галош, прокладок, маргарина и горохового концентрата. (По поводу галош, модных в хлопкосеющих районах, прибыли уже — опять на верблюдах и ишаках — купцы из Средней Азии.) А если что и вывезли из Пузыря ценного, то оно уже либо разворовано, либо тихо роздано и без того сытым, превращено в доллары и уплыло в чужие земли.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу