Владимир Орлов - Останкинские истории (сборник)

— Я знаю то, что мне определено знать, — сказала Дуняша.

— Ну ладно. Ну хорошо, — кивнул Шеврикука. — А сегодня ты вышла с ее ведома?

— Да, — сказала Дуняша, — но без всяких полномочий.

— Что же Гликерия так тянет? — выказал недоумение Шеврикука. — Ко мне она являлась в самом что ни на есть нетерпении.

— Ты у меня об этом спрашиваешь? Или в воздух — для Гликерии Андреевны?

— У тебя, — сказал Шеврикука. — Гликерия обещала дать о себе знать через день. Через два. Тогда бы я задал вопросы ей. Она молчит, и было бы нелепо, если бы я в нынешнем случае пошел к ней. Не мне тебе объяснять. Но меня о чем-то просили. Ты сейчас без полномочий о чем-то договариваться со мной. Но ты с полномочиями нечто выведать у меня. Выведывай. Но сначала извести меня кое о чем. Почему Гликерия просто не уведомила меня: мол, так и так?

— Знаешь… — начала Дуняша, и в глазах ее Шеврикуке почудилась надменность. — Знаешь…

— Значит, во мне отпала потребность, ты это хочешь сказать?

— Нет… я так не собиралась говорить… — Дуняша будто растерялась. — Но сам посуди…

— Что произошло этакое, из-за чего Гликерия якобы перестала торопиться? Или какую силу обрела она себе в подмогу?

— Я не уполномочена сообщать тебе что-либо…

— Я уже слышал, — сказал Шеврикука. — Тогда зачем ты, да еще с ведома Гликерии, пригласила меня сюда?

— Я пригласила? — Синие глаза Дуняши-Невзоры сделались круглыми, и ресницы ее — лепестки васильков — захлопали. — Это ты направил ко мне сигнал, я из вежливости и откликнулась. Была в городе по делам, проезжала мимо Землескреба на троллейбусе, вспомнила о твоей просьбе, дай, думаю, выясню, чего он хочет…

— Вот, значит, как… — сказал Шеврикука. — И по каким же это делам?

— По многим. Ох, Шеврикука, если бы ты знал, по многим. И книжку покупала Гликерии Андреевне. Она ей срочно понадобилась.

— Какую книжку? — поинтересовался Шеврикука. — Если это не библиотечный секрет…

— А вот… — Левая рука Дуняши прижала к футболке плоскую сумку, способную, впрочем, вмещать в себя и предметы макияжа, и учебники, и деловые бумаги, и газовое оружие. Дуняша развела зубья полости и достала из сумки книжку. — А вот…

Обложка была не для лоточных развалов — бумажная, всего лишь двухцветная, но хоть глянцевая. Анна Суворова. «Затворницы и куртизанки». Судя по тексту и изображениям в нем, затворницы и куртизанки проживали в восемнадцатом и девятнадцатом столетиях на северовостоке Хиндустана в знатном слонами, боевыми петухами, дынями, набобами (навабами) и гаремами городе Лакхнау и говорили исключительно на языке урду. Нисколько не противореча привлекательному и даже благоухающему названию, сочинение А. Суворовой было востоковедчески-научное, с соблюдением роскошеств академического церемониального общения. Шеврикука, листая страницы, углядел в них слова «условные критерии дифференциации двух школ», «женская вещность», «стандартная коннотация элементов лексикона газели», «интеллектуальная изощренность бариками», и в нем возникло удивление нынешними читательскими интересами Гликерии. Но, может быть, Гликерия посчитала ради светских и служебных успехов вместе с пусанским диалектом корейского изучить и лакхнауское совершенство урду? Такое не исключалось.

Однако Дуняша позволяла ему книгу листать и рассматривать, терпеливо тратя время на его любопытство, и это обстоятельство дало удивлениям Шеврикуки иной поворот.

— По номиналу? — поинтересовался Шеврикука. — Или с переплатой?

— С переплатой, — вздохнула Дуняша.

— Так что же, — спросил Шеврикука, — Гликерия Андреевна нынче затворница?

— Затворница? Ты что!.. Какую чепуху ты несешь! С чего ты взял! — заговорила Дуняша, словно взволновавшись. Но было очевидно, что слова Шеврикуки не стали для нее неожиданностью. Да и не могли ею быть.

— Не затворница — и замечательно. — И Шеврикука протянул Дуняше книгу о тяжкой и благоароматной жизни красавиц Востока.

— Это ты из-за книги, что ли? Так, может быть, Гликерия Андреевна не только затворница, но и куртизанка? — И Дуняша рассмеялась.

Но смех ее получился несомненно нервический.

— Хорошо, — сказал Шеврикука, — она не затворница, ее интеллектуальная изощренность позволяет ей уделять внимание проблемам урду, ты без полномочий, а потому промолчим о Гликерии…

— Надо же! Затворница! И придет же в голову! — все еще восклицала Дуняша. И не убирала книгу в сумку.

— Как ваше Ателье?.. Или Агентство?.. Или Салон?.. Ведьм, колдунов и привидений… Или кого там… Ты рассказывала… Как оно-то? — спросил Шеврикука.