Владимир Орлов - Останкинские истории (сборник)

— С холодильником? — осторожно спросил Шеврикука.

— Напротив! С подогревом воды! — возрадовался Крейсер Грозный. — Амазонский змей, хоть с Москвой и ужился, прохлаждаться от занятий предпочитает в теплой воде.

— Это для змея? Для Анаконды?

— Для него самого! Для мальца-сорванца! Прогулочный экипаж! Пробный экземпляр! Но только никому ни-ни! И ты, Сан Саныч, про змея молчи! Сам понимаешь!

— Понимаю! Я понимаю! — закивал Такеути-сан. — Пожалуйста. Про змея ни-ни!

«А про Векку-Увеку? — подумал Шеврикука. — Про цветы гвоздики? Про них-то как? Про маньчжурский орех?»

— Там, на Покровке, во дворе, где концерн «Анаконда», — сказал Крейсер Грозный, — турки построят змею бассейн с фонтанами, а в прогулочные дни змей будет выезжать вот в этой посудине. Украсят ее, естественно, ростру укрепят в виде головы, еще неизвестно чьей, и все такое. Может, и винты приделают. А может, и без винтов станет ходить по водоемам. Митя Мельников, он все сумеет.

— А как же ваши друзья, флотские? — спросил Шеврикука. — Их выселили с Покровки?

— Пока нет. Но за пределы Садового не выселят, — уверил Крейсер Грозный. — Они теперь тоже в команде «Анаконды». На полубаке.

— А сейчас-то змей где? В Оранжерее?

— В Оранжерее, — кивнул Крейсер Грозный. И таинственно зашептал: — Желали выкрасть. Но мы на страже! Да змей и сам не даст себя выкрасть.

— И что за храбрецы нашлись?

— Будто бы наши. Останкинские. И чуть ли не из Землескреба.

— У нас тут есть умельцы… — сказал Шеврикука. А на память ему пришли наглец Продольный и названый дядя Любохват.

— Пожалеть придется этих храбрецов и умельцев, — сказал Крейсер Грозный. — И сапоги их не отыщешь.

А уполномоченный боевик Любохват надевал иногда и сапоги.

— Может, оно выйдет и так, — поддержал Шеврикука Сергея Андреевича. И тут же поинтересовался: — А как же мороженое? И рогатки?

— Мороженое в прошлом. А рогатки — в будущем. Главное теперь для меня — надзор за змеем и дальнейшее просвещение его в традициях московской школы, — чуть ли не торжественно сообщил Крейсер Грозный. — И как смотритель змея, и как его научный руководитель я совершу все, чтобы змей процветал, а мне за мои старания и труды воздадутся достойные вознаграждения.

И было видно, что смотритель змея накормит, и напоит, и вознаграждения на него посыплются.

Впрочем, относительно воздач Сергею Андреевичу за труды и надзоры у Шеврикуки имелись поводы для сомнений.

И другие сомнения сразу же зашевелились в нем. Шеврикука не стерпел и опять, как в прежние дни, допустил бестактность. Но он вроде бы желал предотвратить возможные ущемления интересов и аппетитов змея.

— Надеюсь, что и гвоздики, — сказал Шеврикука, — по-прежнему будут составлять десерт животного?

— Гвоздики? — заинтересовался замолчавший было Такеути-сан. — Гвоздики? И рогатки?

— Гвоздики? — удивился Крейсер Грозный. — Ах, гвоздики… Да, да! Гвоздики! Десерт! Конечно! Завалим! Гвоздиками! Проведем по смете! И как премиальные… Гвоздики… — это цветы, Сан Саныч. Не беспокойся. Поганец этот, Анаконда, страсть как любит цветы, гвоздики эти, на десерт… Завалим и гвоздиками!

— Пожалуйста! — обрадовался Такеути-сан. — Гвоздиками завалим! И сакурой…

— Сакурой его разнежишь и испортишь! — возразил Крейсер Грозный. — А он достоин сурового природного воспитания.

— А листья или плоды маньчжурского ореха змей не употребляет? — спросил Шеврикука.

— Кого? — Шея Сергея Андреевича, останкинского Громобоя, еще более удлинилась, а пальцы его выпустили штурвал пробного экземпляра прогулочной посудины. — Кого?

— Это я так, пошутил… — смутился Шеврикука.

— Ах, Игорь Константинович, Игорь Константинович! А вы-то сами… — и Крейсер Грозный пальцем попенял Шеврикуке. Но без зла и раздражения. Глаза его стали хитро-веселыми, и отражения неких удовольствий и тайн промелькнули в них. — Шалун вы, Игорь Константинович, шалун! Вы ведь и сами у… ореха побывали. Только… Ну да ладно…

— У маньчжурского ореха? — пожелал уточнить Такеути-сан.

— У ореха, — сказал Крейсер Грозный. — У ореха. Не беспокой себя, Сан Саныч, понапрасну. Это у нас с Игорем Константиновичем есть одна такая маленькая подковырка. К геополитике и инвестициям она не имеет никакого отношения. Игорь Константинович не даст соврать.

— Не дам, — согласился Шеврикука.

— Но в рацион змею, чтобы вы, Игорь Константинович, знали, вписаны теперь овсы и овсяные напитки, — сообщил Крейсер Грозный. — А мне ветеринаром и зоотехником придан известный лошадник Алексей Юрьевич Савкин. Он сейчас пасет в Сальских степях табуны зебр. Но скоро прибудет. Я вас с ним непременно познакомлю.