Владимир Орлов - Останкинские истории (сборник)

— Игорь Константинович! Дорогой вы наш! — шумно приветствовал Шеврикуку Дударев. — Рад видеть вас! Несказанно рад!

— И я рад, — чуть наклонил голову Шеврикука.

— Наблюдаете?

— Наблюдаю, — сказал Шеврикука. — Как и договорились.

— Как и договорились! Как и договорились! Вот и славно! — возрадовался Дударев, будто на плечо ему уселась птица лирохвост, а в клюве принесла кредитную карточку. И перешел на шепот: — На днях!.. На днях с Пузырем все начнется! Случится нечто грандиозное, но и… И заварушки всякие возможны, и катавасии, нас ведь хлебом не корми… Тут ко всему придется быть готовым…

— Я догадываюсь, — сказал Шеврикука. — Я внимательный…

— И хорошо! И хорошо! — одобрил Дударев. — Ба! Да я совсем забыл поздравить вас!

— С чем это?

— С премией.

— С какой премией? — удивился Шеврикука.

— Ну как же! С премией! Или чем там вас наградили? Все говорят. А молва знает о том, о чем и газеты не напечатают.

— Не получал я никаких премий, — хмуро выговорил Шеврикука.

— Ну не получали! Не получали! — принялся его успокаивать Дударев. — Скромничайте, коли не желаете говорить о премии, тем более если она с печатями на лбу. Только все знают… Молва, она, сами понимаете…

Шеврикука был готов всерьез убеждать Дударева в том, что никто не производил его в лауреаты, а молва — дура и нет ничего глупее ее превратных суждений, но понял, что возражения лишь возрадуют Дударева и укрепят его мнение: была премия, была. И вдруг до Шеврикуки дошло, откуда и из-за чего мог возникнуть возвышающий его слух. Он растерялся.

— В премии главное-то не бумажка из кассы, — просветил его Дударев, — а диплом и звание. Новая степень уважения… Кстати, зарплату вашу мы опять индексировали. И крепко. А получать ее вы будете теперь в долларовом эквиваленте. Да! Мы на это уже способны.

— А… — Вопрос некий собрался задать Шеврикука. Но замолчал.

— Я вас понял! Понял! — заторопился Дударев. — Да, задержки. Да, неплатежи. Но получите, получите! И паркетные работы скоро начнутся. Паспорт, я надеюсь, у вас есть?

— То есть… — смутился Шеврикука. — При чем мой паспорт?

— Я имею в виду заграничный, — сказал Дударев. — Заграничный паспорт.

— Нет у меня заграничного паспорта! — решительно заявил Шеврикука.

— Жаль, конечно, жаль… Но это мы быстро устроим… Для нас в ОВИРах и МИДах нет блиндажей и укрепрайонов. В концерне мы завели иностранную комиссию. Вы скоренько принесите фотографии, сами знаете какие, и мы вмиг все оформим.

— А зачем мне заграничный паспорт? — надменно спросил Шеврикука.

— Понадобится, Игорь Константинович, понадобится, — заверил его Дударев. — Вот, скажем, паркет. Годится ли наш паркет для дома на Покровке? Как же! Это дрянь что за паркет! Тьфу! А вот в Северной Италии, на границе с Австрией, — чудо что за паркет. Из альпийских елей. Из них и страдиварии делают. Туда вы, как мастер и дока, и отправитесь за цветными и фигурными плашками.

— Куда мне… — пробормотал Шеврикука. — У меня здесь дел хватает…

— Какие у вас в Москве могут быть дела! — возмутился Дударев. — Съездите на две недели. Отдохнете. Совершите восхождение на вершины. Обмоете премию тирольскими винами.

— Ну, если только в грузчики вы мне отпишете Сергея Андреевича, Крейсера Грозного, — сказал Шеврикука.

— Это надо обсудить, — задумался предприниматель. — Это если его змей отпустит.

— Конечно, — согласился Шеврикука. — А то кто же будет носить ему на десерт гвоздики…

— Какие гвоздики? Какой десерт? — не понял Дударев.

Но сейчас же десерты амазонского змея Анаконды перестали занимать Олега Сергеевича Дударева. Он взял Шеврикуку под руку и по-приятельски увлек его на прогулку по улице Королева в направлении Останкинской башни. И заговорил секретным шепотом в старании, чтобы его не услышали ни земляки-пешеходы, ни Отродья Башни, ни крепыш Дубовое Полено, занятый у штурвала чтением мужской газеты с картинами услаждений.

— А потом, Игорь Константинович, — доверял Шеврикуке Дударев, — случится попросить вас настелить паркет где-нибудь на острове вроде Канар, Флорида хороша, но уж больно далека, в домике махоньком о двух покоях и трех спальнях, с павлиньим пением во дворе. И чтоб в приятных помещениях на видных местах фамильный герб был выложен. С вензелями О. Д. Герб цветной с вензелями вы выложить сможете?

— Смогу, — вздохнул Шеврикука.

— Ну и чудесно, — заулыбался Дударев. — Только это все между нами. Тсс-с! Никому ни словечка, прошу вас. В особенности этому горлопану и бездельнику Крейсеру Грозному. Он и наврет в сто коробов!