Владимир Орлов - Останкинские истории (сборник)

— Этак неделю просидишь с вашими занудствами, — поморщился Шеврикука.

— Стало быть, есть привидение-то! — стремительно заявила Гликерия и словно обрадовалась горестям Шеврикуки.

— Ну уж нет! — сказал Шеврикука. — Я лишь прочерки поставлю. За неимением объекта.

Прилетевшей ручкой Шеврикука в пустотах бланка учета с удовольствием провел черточки, расписался, не забыв укрепить имя должностью, и, не пожелав отправиться за гуталином или касторовым маслом, послюнявил рекомендованный палец и поставил печать.

— Время укажите, — хмуро сказала Гликерия. — Век, год, месяц, час, минута. И ниже опять печать.

— Пожалуйста! — обрадовался Шеврикука. — Значит, есть нужда и в алиби!

— Это дело второстепенное, — не глядя на Шеврикуку, произнесла Гликерия.

— Я так и понял, — кивнул Шеврикука. — Иное привело вас в Землескреб. Но зачем были нужны эти долговременные подходы и маскарады? Отчего нельзя было выложить свои побуждения сразу? При ваших-то способностях брать быка за рога?

Огонь был в глазах Гликерии, пламя могло опалить Шеврикуку.

— Конечно, вы вольны допускать сейчас насмешки и издевки, — сказала она. — Вы сейчас при силе.

— При какой силе? — удивился Шеврикука.

— При доверенности.

— При какой доверенности?

— При генеральной.

— Вот тебе раз… — пробормотал Шеврикука. И слова более произнести не смог. — Надо же… — сказал он наконец. — Неужели вы укротили гордыню и явились сюда из-за нелепых слухов? Неужели так? Вы меня огорчили, Гликерия Андреевна…

Гликерия промолчала.

— От кого и что вы узнали про доверенность? — спросил Шеврикука. — И что это за сила, которую она якобы дает?

— О доверенности известно многим, — выговорила Гликерия, опять же не глядя в глаза Шеврикуке. И сразу же уточнила: — Уже многим…

— Это как раз объяснимо, — сказал Шеврикука. — Слухами выстрелить нетрудно, и даже можно предположить — с какими целями. Но вот что за силы-то? Что вы о них слышали?

— Шеврикука, это лишнее…

— Я не фальшивлю, поверьте мне. Какие такие силы могли быть у мухомора Петра Арсеньевича и отчего они не спасли его? Именно не спасли… Да и не доверенность это вовсе, а…

— А… — Гликерия напряглась, будто бы прыгнуть желала к Шеврикуке с намерением вытрясти из него секреты. — А что?!

— Не имеет значения, — сухо сказал Шеврикука. — Но не доверенность. Был бы очень признателен, если бы вы посвятили меня в суть того, что известно многим.

— Слышала, — Гликерия говорила уже холодно и высокомерно, — что вы получили особенное наследство. Более ничего не ведаю. Как не ведаете, если верить вам, и вы…

— Я вас не обманываю, — подтвердил Шеврикука. — Но я из-за дурноты своей натуры, заранее прошу извинений, могу подумать, что именно слухи подтолкнули вас к походу в Землескреб, либо — на разведку, а либо и с надеждами, что некие силы, якобы доставшиеся мне, окажутся нелишними в ваших предприятиях.

— Вы искажаете мои слова, — гордо заявила Гликерия. — И опять позволяете себе насмешки и издевки. Никакого интереса к вашим силам у меня нет.

— В это, раз вы здесь, — сказал Шеврикука, — я не могу поверить.

— Хорошо, — не без колебаний согласилась Гликерия. — Интересы есть. Думайте обо мне что хотите.

— Вы говорите так, будто сейчас происходит наше с вами знакомство, — заметил Шеврикука. — Или передо мной сегодня совершенно новая Гликерия Андреевна?

— Я всегда прежняя и всегда новая. Но что вы знаете и обо мне прежней-то?

— Ваши слова резонны. Но откройте мне ваши интересы. А я смогу предположить, на какие силы вы желаете опереться и, стало быть, в чем суть, пусть и частичная суть, бумаг Петра Арсеньевича.

— Мы с вами сейчас не на равных, — опечаленно произнесла Гликерия. — И вы снова насмешничаете. Жаль. Это досадно.

— Гликерия Андреевна, но ведь я могу ощущать нынче и раздражения. Или скажем мягче — недоумения. Вы получили бинокль?

— Получила, — сказала Гликерия.

— Значит, Дуняшины свидания со мной не секрет. И Дуняша, надо полагать, выволочек от вас не претерпела. Неделями назад мысль об обращении ко мне с просьбой о чем-либо была для вас отвратительна. И я могу вас понять. И Дуняша действовала как бы против вашей воли, хотя и служила вашим необходимостям. И это я тоже могу понять. Но сегодняшний ваш визит, да еще с переодеваниями, да еще и сразу же после того, как я нечто открыл, а вы будто за углом стояли, и вызвал мои… недоумения. Я нервен сейчас, и мои слова вам придется вытерпеть.