Анатолий Курчаткин - Чудо хождения по водам

– Может так быть? – выскочило из В. Тут же, впрочем, он поспешил добавить: – Это имеет значение?

– Вы же хотите объяснения, – сказал священник.

– А как различить? – не в силах уловить, куда клонится их разговор, недоуменно спросил В.

Священник расцепил переплетенные пальцы и снова развел руками. Казалось, он хочет признаться в своей беспомощности. Однако разверзшаяся пауза разрешилась словами, которых В. не ждал, но которые, едва прозвучали, осознались им именно теми, что требовались:

– А вы крестным знамением себя осенять пробовали? Перекреститься, иначе.

– Нет, не пробовал, – признался В.

– Давайте попробуем? – предложил священник, кивком головы приглашая В. пройти туда, откуда вышел несколько минут назад сам. И, не дожидаясь согласия В., двинулся к арочному проему в стене.

В. бросился следом. Священник ступал быстрым широким шагом, В. догнал его чуть ли в центре храма.

– Попробуем? – оборачиваясь к В., с ободряющей улыбкой повторил священник. – Крестились когда-нибудь? Умеете?

В. молча пожал плечами. Голос у него теперь пропал совсем. Нет, не крестился, не умею, хотел он выразить своим безгласым ответом.

– Сейчас научимся, – продолжая все так же ободряюще улыбаться, проговорил священник. – Складываем таким образом три перста, – вытянул он перед собой руку, сложив щепотью большой, указательный и средний пальцы, – другие два подгибаем – и осеняем себя крестным знамением. – Давайте-давайте, – понукнул он В., – повторяйте за мной.

В. сложил, подогнул, вознес вслед за священником сложенные щепотью пальцы ко лбу.

– И вот, в присутствии святых икон, – повел священник другой рукой, указывая на иконостас, – произносите: Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь.

– Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь, – спотыкаясь, но старательно, внятно каждое слово повторил за священником В. Впервые в жизни перекрестившись. Чувствуя, как некрасиво, коряво у него это вышло.

– Вот и отлично. Вот и все. А уж дальше как воля Божья будет, – необыкновенно радуясь, словно бизнесмен, провернувший исключительно выгодную операцию, заспешил священник двинуться к выходу. И подтолкнул В. раскрытой ладонью в спину. – Идемте, идемте. Мне пора, некогда мне совсем. В больницу мне нужно. Соборовать человека, причастить. Вдруг не успею. Непричащенным уйдет – какой грех на мне!

За этими словами они вышли в притвор, достигли сиротски стоявшего на полу портфеля, и священник поднял его.

– Так и что же… – запинаясь, выговорил В., – и все?

– И все, и все, – весело отозвался священник. – Живите с этим. А там как воля Божья будет. Как кривые, хромые, горбатые живут? Вот так и вы.

– Нет, подождите… – В. еще не мог прийти в себя, что-то вроде головокружения было у него. – По-вашему, это нечто вроде уродства? Типа горба?

Священник не счел нужным ответить на его вопрос.

– Давайте через три часа подходите, – быстро, уже на ходу, подлетая к лестнице и запуская себя по ней вниз, проговорил священник, – В. ничего не оставалось, как следовать за ним. – Тогда и продолжим разговор. Исповедуетесь, службу отстоите, а завтра причаститесь.

В. не был готов ответить согласием. Но и сказать “нет” не был готов. Ни к чему он не был готов.

– Может быть, подвезти вас до больницы? – спасательным кругом явилась к нему мысль.

– Спасибо, сам за рулем, – стремя себя впереди В. к распахнутой в ослепительный солнечный жар двери внизу, отказался священник.

Красная “Мазда” был автомобиль у священника. Взяла она с места с тою же резвостью, с какой ее владелец сбегал по храмовой лестнице. Сидя в своем “Фольксвагене”, В. смотрел, как “Мазда” развернулась на площадке перед увалистым сундуком церкви и понеслась из тупика в тесный простор городского лабиринта.

Нужды спешить у самого В. не было. И, проводив взглядом священника, он еще добрый десяток минут сидел у себя в “Фольксвагене” не трогаясь. Глядел на раскрытую нищенской ладонью распахнутую дверь церкви и, чем дольше смотрел, тем внятнее становилось в нем ощущение, что эта нищенка, зазвав к себе, подала ему с такой щедростью, на какую больше негде было рассчитывать. Может быть, подумал он, включая наконец двигатель, и вообще неслучайно привела его дорога в этот тупик?

Такая мысль пришла ему в голову. И странно было бы, если бы не пришла.

Барби-секретарша, когда вошел в приемную, снова взглянула на него тем встрепанным взглядом, который, знал он уже, означал, что за дверью кабинета его поджидает встреча с неприятностью. Но спрашивать на этот раз он ни о чем не стал. Она бы не открылась ему, как и утром.