Карлос Фуэнтес - Мексиканская повесть, 80-е годы

Когда он с ними познакомился, сеньор Комптон, вероятно, еще был жив, но он не помнил, как он выглядел. Лоренса недавно приехала из колледжа в Северной Америке, где провела несколько лет, и сразу стала душой всех сборищ. Ее нельзя было назвать красивой, она не была так привлекательна, как другиесестры, например напоминающая тропическую плотоядную орхидею Эдна, о которой после ее развода рассказывали всякие ужасы, или элегантная Перла. Не отличалась она и естественной прелестью юности, как другие ее сестры или невестки. Лоренса была склонна к полноте, широкое детское лицо осыпано веснушками, губы — крупные и пухлые, но ничуть не чувственные. Зато она была дружелюбна, разговорчива, заботилась об отце, братьях и даже о донье Росарио, хотя та и не могла это заметить. Ему нравилось смотреть, как она, словно вихрь, скачет верхом на лошади к воротам, ведущим в поселок. Было в ней что-то безумное, своевольное, что вызывающе противоречило жалобной неподвижности ее матери.

Как-то он навестил их в Мехико. Отец умер, и Лоренса никак не могла оправиться. Это была другая Лоренса: худая, в трауре, она беспокойно и жадно курила одну сигарету за другой.

— Кажется, я вернусь на плантацию, — сказала она, — не потому, что я нужна матери, вы знаете, она крепка как дуб. Но я убедилась, что в Мехико мне делать нечего. Не знаю, сколько я там пробуду; думаю, братьям меня не хватает. Почему бы мне не работать в управлении, хотя бы отвечать на письма или переводить их? Да, да, не делайте такого лица, в Мехико, уверяю вас, я тоже стала бы искать работу.

Пошли разговоры, что ее намерения нелепы, что она постарела от непрерывного курения, что ей не идет эта худоба. В декабре на плантации дядя и тетка рассказали, что для Комптонов эта смерть была неожиданным и страшным ударом, особенно для Лоренсы, так привязанной к отцу. К тому же и денег осталось совсем немного, раз Джонни и она работают. Лучше всего для Лоренсы, полагали они, было бы выйти замуж за кого-нибудь из приезжих холостых техников, а не то она никогда не остепенится.

Он заполнил заметками чуть не целую тетрадь. Вся история была ему ясна, и он довольно точно представлял себе ее участников. По-прежнему чувствовал утробную ненависть к толстяку Вальверде. Его возмущало, что трагедии, и большие и малые, могут разражаться из-за подобных людишек.

Настал час, когда рассказчик принялся приводить в порядок свои наброски.

Для начала рассказа у него было три варианта.

Первый: мальчик выкапывает из земли коробку для обуви и с изумлением видит, что птицы, похороненные им несколько дней назад, превратились в белесую гниющую массу и, к его ужасу, несмотря на то что он плотно завязал коробку, туда пролезли черви и набросились на дроздов, убитых на охоте его кузенами. Вдруг он почувствовал, что кто-то стоит рядом; увидел светло-коричневые туфли на толстой подошве, манжеты брюк, а подняв глаза — сердито нахмуренное лицо инженера Гальярдо, с любопытством наблюдавшего за его похоронными занятиями.

— Не пойму, откуда взялись черви. — Мальчик объяснил, как тщательно закрыл он коробку, чтобы не случилось как в прошлый раз, и вот опять они здесь. — Я тут под камнем похоронил дрозда, — добавил он, смутившись.

Инженер сказал что-то непонятное насчет разложения материи: объяснил, что, даже если коробка будет железная, без единой трещины, в любом мертвом животном заведутся черви, потому что зародыши гниения находятся в самом теле, а не проникают извне.

— Я хотел бы, чтобы кто-нибудь из моих сыновей изучал биологию, — добавил он. — У меня два сына, скоро они приедут. Проведут со мной каникулы. На этой неделе будут здесь. Вы наверняка станете друзьями. Но я хотел бы, чтоб в эти игры вы не играли.

Такова была одна из возможных завязок. Затем последовали бы приезд братьев Гальярдо с матерью, встреча и развитие дружбы. А отсюда уже пошло бы все остальное.

Другое начало можно было бы извлечь из того вечера, когда после киносеанса Лоренса и Губерт, ее младший брат, пошли к ним ужинать. Они всей семьей ходили на «Веселую вдову» и вернулись в отличном настроении. Лоренса была великолепна, она изображала повадки вдовы, напевала вальс, кружилась с братом по гостиной, танцевала на балконе, опять появлялась с пением в комнате, позабыв о трауре, снова превратившись в прошлогоднюю веселую девчонку, но сейчас это была уже не просто хорошенькая девчушка, а стройная тоненькая девушка, в этот вечер почти красивая.

Каким-то образом Лоренса вовлекла всех в разговор о соседях — инженере и его семье. Отец вспомнил о вчерашнем неприятном эпизоде с женой инженера. Они с сестрой были в это время у братьев Гальярдо, листали книжки, которые инженер купил на днях в Кордове, и внимательно разглядывали картинки в томах Жюля Верна. Они могли слышать каждое слово. Он заметил, как Гальярдо краснели от стыда, отводили глаза и погружались в книги, чтобы не встретиться взглядом с ним или его сестрой, пока жена инженера, отвечая отцу, рассказывавшему о фильме, который они собирались смотреть на следующий день, и бросая одну за другой карты на стол, внимательно смотрела, как они ложатся.