Николай Байтов - Думай, что говоришь

— Однолинейный конструкт, — повторил он. — Зачем всё это? Мы встречаем тектоническое действительное, в котором задана формальная структура горизонта полей измерения. Так ведь? А совокупность тектоники может эксплицироваться только из собственной предданности. Только!.. Нет, послушайте, я знаю, что вы скажете: читаю ли я поэтов? — Нет, я не люблю поэзию! В ней отсутствует значимость, взятая как момент феномена.

— В этом приходит к речи её тайна, — подтвердил Хайдеггер. — А как обстоит дело с тайной? — Получается так, что свобода как допущение сущего отдаёт предпочтение забвению тайны и исчезает в этом забвении.

— Но… — попробовал опять возразить Фиш и даже что-то ещё сказал, но внезапно заинтересованность его померкла и —

Далее я ничего не вижу.

Одному студенту, сдававшему физику, попался вопрос по специальной теории относительности. Чего-то такое типа про световой конус. Ну, он рассказал, как смог.

Тогда профессор спросил его:

— А чему равняется скорость света?

— Триста тысяч километров в секунду, — сказал студент.

— Странно, — удивился профессор. — Километры и секунды — это чисто человеческие единицы. Они, как вы понимаете, связаны с радиусом Земли и скоростью её вращения. А скорость света одна для всей Вселенной. И она равна вот прямо такому круглому числу этих единиц? Или в этом также выражается антропный принцип? Как вы считаете?

— Нет, — сказал студент. — Антропный принцип здесь ни при чём. И вообще, я в него не очень верю, знаете ли. Просто я назвал приблизительное значение скорости света.

— А насколько приблизительное?

— Не знаю, честно говоря… Однако для специальной теории относительности точное значение скорости света не имеет значения. Важно, что это константа… Наверное, в километрах и секундах она выражается какой-то десятичной дробью, может быть, довольно длинной, — не знаю.

— А как вы думаете, — спросил профессор, — может эта дробь быть бесконечной периодической?

— Может, — сказал студент.

— А иррациональным числом?

Студент заколебался. Потом пожал плечами:

— А почему нет?

Профессор кивнул:

— Я тоже не знаю, почему нет…

Он вдруг наморщил лоб и состроил некую скептическую гримасу:

— Кстати, а кто вообще сказал, что скорость света — константа?

— Максвелл, наверное, — отозвался студент вяло. — Кто ж ещё.

— А почему он так решил?

— Ну — как? — по-моему, это естественное предположение. Скорость распространения электромагнитной волны в вакууме… Не наблюдал, стало быть, чтобы эта волна распространялась с ускорением (положительным или отрицательным).

— Не наблюдал ?? А что он вообще мог наблюдать?..

— Нет, погодите. Не так. — Мы привыкли рассуждать, что, если что-то ускоряется, значит, есть какая-то сила, которая действует на какую-то массу. А у фотона масса ноль. Так какая же сила его может ускорить? Получается, что и ускорение всегда ноль.

— Резонно… И всё же… Требуется эксперимент. Много экспериментов. Нельзя же вот так полагаться на привычные рассуждения… А сколько раз измерялась скорость света за всю историю европейской науки? А? как вы думаете?

— Не знаю. Раз десяток, наверное. С середины XIX века… Вряд ли больше…

— Ну да. И всего-то на протяжении 150 лет! А с какой точностью?

— Ну, с разной, конечно. Сначала с не очень большой. Сейчас точнее. До восьмого, кажется, знака, я слышал. Или до двенадцатого — не помню.

— Прекрасно! А если она в двадцатом знаке изменяется на единицу в год? Как это могли заметить? Никак!

Тут студент нахмурился.

— Где изменяется? — спросил он.

— Что — где? — не понял профессор. — Я же сказал: в двадцатом знаке.

— Нет, в смысле — в какой области? Тут у нас или во всей Вселенной?

— Во Вселенной, естественно, раз это универсальная величина.

— А вот этого быть не может! — заявил студент. — Не может она согласованно меняться во всех областях Вселенной, потому что в этих областях не существует универсального «сейчас» .

— Ага. Это вам Эйнштейн внушил. А он строит этот вывод именно из предположения, что скорость света везде константа.

У студента начало что-то путаться в мозгах.

— Хорошо, — сказал он. — Что вы предлагаете?

— Я предлагаю рассмотреть вопрос… ладно, не будем брать другие области… пусть здесь, у нас, где производится эксперимент, скорость света изменяется — возрастает или убывает — медленно со временем… но за миллионы лет всё-таки значительно. Что из этого могло бы следовать?