София Блейк: Невеста. Шлюха

Я не разобрала значение всех слов, которыми оперировали мои спутники, но смысл был понятен. Впрочем, особой радости я не испытала, хоть и мысленно поблагодарила Потапа за первый урок по российской экономике. Но урок этот — я сразу поняла — был не для такой, как я, а для решительного пацана типа Лешего или, скажем, Мишки. Если бы я была крепким парнем, не слишком умным, но готовым ради денег перенести боль, раны и тюрьму, возможно, я бы и жила так, как говорил Потап. Но это была бы не я, а кто–то другой, а моя судьба ждала меня этим вечером в машине Олега Потапова.

— Куда ты едешь? — испуганно проговорила я, видя, что мы не повернули к Полесску, а мчимся по Брянской трассе, мимо стены темных деревьев.

— Печка пусть поработает, — загадочно отозвался Потап. — Прогреет салон.

— Ты чего, Олег? — я внезапно испугалась. — Мишка же твой брат.

В это мгновение я почувствовала его руку в кожаной перчатке у себя на колене.

— Вот именно, — сказал Потап. — Надо заботиться о младших братьях.

— И как же ты собираешься заботиться? — Я вцепилась в его руку, чтобы скинуть ее, но Потап и не думал считаться со мной, мне едва удавалось не дать его сильной руке подняться выше.

— Сними перчатку, — вдруг попросил Потап и вытянул черную руку перед моим лицом.

— Зачем?

Вместо ответа Потап рассмеялся и указал вперед, где в свете фар высветился указатель на деревню Концово.

— Вот это правильное место, — веселился Потап. — Все дороги ведут в Концово. — И он повернул машину к неизвестной деревне. — Сонька, ты вот себе воображаешь, что ты кто?

— Я это я, — растерянно выпалила я.

— Ничего глупее ты сказать не могла. — Усмехнулся Потап, останавливая свой «Опель». — Сними все–таки перчатку. И я расскажу тебе, кто ты есть.

Я была заинтригована и стащила ему перчатку с правой руки. Левую перчатку он снял сам. Дальше моя ладошка оказалась сжатой его сильными пальцами.

— Давай по порядку, — прошептал Потап. — У меня найдется, что тебе сказать, но мне сложно это начинать, потому что я хочу кончить. — Потап вряд ли заметил каламбур, сразу же продолжив: — Ты умная девка, поэтому пойми — ты мне сразу дашь, и все будет красиво, а потом я расскажу тебе важные вещи. Или ты будешь строить тут из себя прынцессу, и я тебя по-любому возьму, но только промучившись минут двадцать или сорок, и тогда я буду относиться к тебе, как к любой девке, которая стоит внимания на один раз по пьяни.

— А так ты будешь любить меня как сестру! — выпалила я.

— Я сказал Слово, — жестко произнес Потап. — Доверься мне, и узнаешь важные вещи.

— Боже! — взмолилась я, готовая заплакать. — Неужели это самое важное для вас, мужиков?

— Нет, Сонечка, — откликнулся Потап. — Но без этого все остальное становится неважным. — Спустя мгновение, он добавил: — Ты мне очень нравишься, Соня, ты красавица.

Конечно, он врал, хотя возможно, мои глаза, на которых выступили слезы, были красивыми, когда я посмотрела на него. Я не знаю. Мне был любопытен Потап, не более того. Ему было двадцать шесть, и он казался мне стариком. Наверное, дело было не в возрасте, а в манере общаться, манере его поколения, которое входило в свои лучшие годы без иллюзий, готовое терпеть и умирать ради денег. Никогда — ради женщины.

— В меня нельзя кончать, — сказала я, краснея, но этого не было видно в темноте. Потап молчал. — Ты слышишь?

— Слышу, — отозвался Потап. — Ты хочешь залететь от Мишки?

— Я не хочу плодить нищету, — сказала я. — Тогда было можно, теперь нет. Я считаю дни.

— Надеюсь, ты не врешь, — сказал Потап. — Снимай пальто.

Если вы хоть раз занимались любовью в салоне обычной легковой машины, то вы знаете, что зимой делать это тяжело и скучно, еще скучнее, чем летом. Пока я снимала пальто, Потап хлебнул из горлышка прихваченной в дорогу бутылки. Потом он перегнулся и опустил пассажирское сидение, и я оказалась лежащей на спине. На мне были сапоги и колготки, которые явно могли помешать Потапу, но пока я решала, как избавиться от лишней одежды, Потап решительно задрал мне юбку и спустил колготки с трусами до колен. Он принялся расстегиваться сам, я же быстро сняла левый сапог, и колготки повисли на правом, а босая нога стала мерзнуть.

— Здесь тепло, раздень свитер, — сдавленно сказал Потап. Он уже был голый по пояс, из расстегнутых джинсов что–то выглядывало, напоминая о деревеньке Концово. Я улыбнулась, скидывая свитер вместе с футболкой. Лифчик я не носила, и Потап тут же принялся тискать мою грудь, временами делая мне больно.