София Блейк - Невеста. Шлюха

Сам по себе процесс соития не занял более пяти минут. Я снова не испытала никаких особенных чувств, но и противно мне не было. Зарычав под финал, Потап вышел из меня и обильно залил мой живот семенем. Все–таки он сдержал обещание. Мои руки сами по себе обняли Потапа, и я вытерла ему пот с лица. Потом Потап в одних штанах выскочил наружу и, не закрывая дверцу, отлил прямо на дорогу. Судя по звукам, которые он издавал при этом, оба природных процесса, испытанных им последовательно, доставили ему примерно одинаковое наслаждение.

Натянув колготки и второй сапог, я последовала его примеру за ближайшим деревом, держа свитер в руке. Между перспективой обтираться снегом и провести остаток пути с клейкой чужой субстанцией на теле, я выбрала более гигиеничную, и вскоре, уже полностью одетая и слегка дрожащая, сидела рядом с Потапом. Он хлебнул еще водки из горлышка, предложил мне. Я сделала глоток, чтобы согреться. Потом еще один, для куража. Потап между тем развернул машину, и теперь мы ехали на юг, приближаясь к Полесску.

— Слушай меня, девочка, — Потап говорил благодушно, сигаретный огонек тлел у его подбородка. Наверное, в этом и состояло счастье Потапа и подобных ему. Я испугалась, потому как вдруг поняла, что счастливым мужчину мог сделать кто угодно, но я и на миллиметр не приблизилась к тому, чтобы понять, в чем состоит мое собственное счастье. — Ты умнее, чем обычные телки в нашем городе. Поэтому ты должна уехать из Полесска, чтобы получить образование.

— Олег, я это знаю, — сказала я. — Причем давно. Мне только семнадцать лет, и я боюсь уезжать. А денег на образование у меня нет. К тому же я никого не знаю в других городах.

— Научись верить в свои силы, — сказал Потап, веско выделяя слова. — Иначе ничего не выйдет. Иначе тебе конец. А я помогу тебе в Брянске, если ты пообещаешь бросить Мишку.

— Зачем это тебе? — опешила я.

— Мишка должен стать мужиком, — жестко произнес Олег. — Он должен уйти в армию без соплей, зная, что все женщины бляди, он должен разучиться верить в фуфло. Ты умнее его, ты понимаешь, что вы не пара, поэтому сделай, как я говорю.

— А ты сам во что–то веришь?

— Да, — сказал Потап. — В президентов Соединенных Штатов.

Я не сразу поняла, о чем он говорит, но потом догадалась, и замолчала. Мимо проносился лес, и это уже не была черная стена, а просто самое красивое, что входило для меня в понятие Родины, потому что мой уродливый городок был окружен самым прекрасным лесом на свете, и я поняла, что у меня ничего здесь не осталось, кроме мамы и папиной могилы, и что, как Потап честен со мной, я должна быть честной перед матерью, и больше не висеть у нее на шее.

— А что я буду делать в Брянске? — спросила я, когда мы уже въехали в Полесск.

— Работать, что же еще.

— А у меня нет профессии, — сказала я.

— Ну, тогда для начала будешь работать на самой простой работе, где образование не нужно, — сказал Потап. — А потом у тебя появятся деньги, и ты поступишь в институт.

— А что такое «самая простая работа»?

— Однако, ты бываешь нудной, — улыбнулся Потап. — Думаю, это работа не для всех женщин, но для такой, как ты, в самый раз.

— Это какая же я?

— Умная и бесчувственная, — ответил Потап. — Знаю, что говорю.

— Потап, — попросила я, — скажи правду. Это то, о чем я подумала?

— Наверное, — пожал он плечами. — Ты же умная.

— Повторяешься.

— Ладно, приехали, — сказал Потап. «Опель» стоял уже напротив моей пятиэтажки. — Никто тебя не заставляет. Это твой выбор. В подарок от меня еще один знак доверия, — улыбнулся Потап. — Я ничего не скажу брату. Думаю, ты уже решила, что я прав, и весной тебя в Полесске не будет. А после майского призыва можешь вернуться.

— Я не вернусь так скоро, — слова будто сами вырвались из меня. — И я подумаю. Немного…

— Если б любила его, так бы не сказала, — Потап отчего–то помрачнел. — Думай быстрее.

Я вышла из машины и тут же поняла, что все это была проверка, и, поведи я себя иначе, залейся слезами и заголоси, как я влюблена в Потапова-младшего, Олег бы сразу отвез меня домой, и не было бы дурацкого секса на въезде в Концово, и никуда бы я не уехала из Полесска, и отгуляли бы свадебку после Мишкиного дембеля, и стал бы мне родственником Потап…

Сказать по правде, свобода, которую я обрела в Потаповом «Опеле», была до ужаса одинока и холодна. Но это все–таки был мой выбор, и я почти не жалела о нем, возвращаясь домой.

Ничего важного не происходило еще несколько недель, а на 14 февраля в нашем городке объявили о грандиозной дискотеке в Доме Культуры. Полесская молодежь внезапно узнала, что во всем мире празднуют день Святого Валентина, и этот новый праздник, выдуманный специально для влюбленных, круче и прикольнее, чем опостылевшие совковые красные дни. Вообще, среди молодняка тех лет было модно презирать все совковое, и Святой Валентин нашел свой путь к нашим сердцам, как светоч свободной любви, самогона и травки. Все парни пришли танцевать, уже изрядно загрузившись, и сама дискотека рассматривалась ими в основном, как способ стремительно зацепить подружку, и увести ее в какое–нибудь парадное или подвал… или там котельную. В то время владельцы машин в нашем городке были крайне малочисленны, и к таковым подружки приклеивались сами — не отцепишь. Что же касается хозяев собственного жилья, то я, к примеру, не знала никого из моих сверстников, кто жил бы отдельно от родителей. Ну, это так, между прочим.