София Блейк - Шлюха. Любимая

В своем городке Валя знала едва ли не единственное место, открытое за полночь.

— А где знаменитые кофе-шопы с легкими наркотиками? — спросила я.

— Здесь же не Амстердам, — брови моей подруги лениво поднимаются до линии светло-русой челки. — Провинциальная Голландия далеко не такая, как думают о ней заезжие лохи. У нас тут совсем не наркоманский заповедник.

— Слушай, Валюха, — говорю, утолив голод, — ты извини, что я так на еду набросилась. Тебе приходится контролировать вес, а я заметила, что мне плохо становится, если я долго не ем.

— Понятное дело, — говорит Валя, стряхивая очередную сигарету в пепельницу. — У тебя гастрит, или уже язва.

— Почему ты так думаешь?

— Так, интересуюсь медициной с некоторых пор.

— Может, успела стать врачом? — пытаюсь я ехидничать. — Ты расскажи хотя бы, не переставай меня удивлять.

— Да, врачом-проктологом. Спецом по глубокому проникновению.

— Ха-ха, — оскаливаюсь я. — Но в меня ты не успела проникнуть. Откуда ж диагноз, доктор?

— Тоже мне, загадка, — у Вали я уже не впервые замечаю новую привычку кривить губы, — все твои болезни у тебя на лице.

— Это как?

— Да очень просто, — говорит без эмоций Валентина. — В тебе мало что осталось от той девчонки с утиным носиком и глазками-огоньками, которую я знала когда–то. Теперь ты думаешь, что все знаешь о жизни, поэтому ты смотришь на людей сверху вниз, но радости тебе это не приносит. У тебя и кожа какая–то серая, натянутая, как пергамент, а это признак проблем с желудком. Учитывая то, как мы питались все эти годы, у каждой не обошлось без проблем: у меня вот подкачал обмен веществ, а у тебя в желудке если еще нет язвы, то скоро появится.

— И что делать, доктор? — спрашиваю.

— Семья, София, только семья тебя вылечит, о режиме и регулярном питании упоминать без этого не вижу смысла. Все равно ведь похеришь мой совет.

Глаза у Вали какие–то глубокие и печальные. Но совсем не коровьи.

— Что смотришь, подруга? — спрашивает Валя. — Я ведь и тогда не была дурочкой, только скрывала это, чтобы никто не догадался. Думала, так легче.

— А теперь что думаешь?

— То–то и оно, что это правда, — вздыхает Валя. — Позволила себе быть умной, но счастливей от этого не стала ни на йоту. Это называется парадокс. Думаю, мы, русские бабы, вообще умнее, чем кажемся. Только что от этого толку?

Мы вышли на улицу, под моросящий дождь, сели каждая в свою машину и поехали по спящему голландскому городу. В спальнях за стеклопакетами чужие люди видели чужие сны, в которых было и наслаждение, и кошмары, и просто усталая грусть. Все, как у нас.

На следующее утро я набрала номер Эрика и, как только он узнал меня, обрадовала его своим появлением в Голландии.

— Как жаль, — отозвался Эрик в трубке, — я как раз в Мехико, и вернусь еще не скоро. В лучшем случае, через неделю.

Он даже не спросил, дождусь я его, или нет. Из этого я сделала вывод, что больше мне в Голландии ловить нечего, и настало время попрощаться с Валей. Не то, чтобы мне было в тягость общение с ней, но и радости особенной я не испытывала. На глупую Валюху я могла смотреть сверху вниз, умная Валентина рассказывала мне примерно то же, что я и сама знала. А я не нуждалась ни в первом, ни во втором. Новое — вот что мне действительно было необходимо.

И я поехала к морю.

Удивительно, но дождь окончился сразу, стоило «Фольксвагену» пересечь голландскую границу. В Бельгии ко мне снова вернулось лето, и я направила свою машину на Остенде, водрузив на нос темные очки.

В туалете на заправке я переоделась в купальник, и выехала на длинную набережную приморского Остенде, уже полностью готовая к свиданию с морем. Боже мой! Последний раз я была в Крыму с родителями, еще перед Чернобылем — в 1984 году. Десять лет мне было тогда, а сейчас двадцать шесть. Шестнадцать лет, отделявших ребенка, игравшего на песке, и меня теперешнюю, были, казалось, больше самой жизни.

Ласковое солнце садилось в Северное море. Я успела даже немного загореть, валяясь на песке, в перерывах между купаниями. Впрочем, Северное море по большому счету, сильно уступало Средиземному, а уж, тем более, Красному. Вот где действительно, море так море!

Переодевая сухое белье, я осознала, что вот и окончился мой путь на Запад. Теперь я поставила галочку и самое время поворачивать на Восток, в Москву.

Я поужинала в каком–то населенном пункте, название которого не осталось в памяти. Здесь горели старинные лампы в чугунных абажурах на цепях, и официанты разносили мясные блюда на длинных шпагах, прямо с огня. Это было чертовски вкусно и романтично, вечер умолял меня одуматься и вспомнить, что–то, ради чего стоило бы еще хотеть жить.