Игорь Савельев - Терешкова летит на Марс

Пострадал Паша — от невызванного такси, от непойманной попутки, от горячечного тусклого света в маршрутном «пазике», подобравшем его — одинокого — на промышленных окраинах, когда галстук давно уже стал как хомут. «Пазик» катил под какими-то научно-фантастическими, от пышной серебристой изоляции, трубами, послушно тормозил перед узкоколейками, наполнялся рабочим людом, и было так нелепо, что час назад спорили о горностаевой Орловой из фантастических киношных дворцов, в более скромном, но и более реальном дворце… Свет в «пазике» тускнел и разгорался в зависимости от скорости, Паша чувствовал: еще чуть-чуть — и заболеет, поэтому звонку из «цивилизации» внезапно обрадовался. Звонил Игорь.

— Приезжай, а? — Игорь был каким-то жалобным. И, понизив голос: — Тут Даниле плохо.

— Заболел, что ли?

— Не совсем… Давай приезжай.

— Сейчас. — И Паша постарался сориентироваться в пространстве. Уже въехали в город. И он перепрыгивал по маршруткам, с одной на другую, стремительно, как Кинг-Конг в Нью-Йорке.

Данила спал в темной комнате. По крайней мере, лежал. Лицо Игоря было столь строгим и скорбным, что Паша в конце концов выругался:

— Да что случилось-то?!

— Вот. Сам прочитай. — Игорь подвел его к компьютеру, где мерцала, в бледненькой верстке, страничка газеты, если верить логотипу — «Советской Чувашии».

Павел не сразу разобрался, из-за чего же, собственно, сыр-бор.

В далеких Чебоксарах, оказывается, отбыли свой срок и вышли на свободу главные участники давнего и зверского убийства. Почти десять лет прошло: никто бы и не вспомнил. Но помнили, конечно, родители замученного подростка. Совсем постаревшие, беспрестанно за все благодарящие — за стул, за чашку чаю, — они пришли в редакцию, где долго и с повторами рассказывали, как несправедливо малы были сроки, некоторые отсидели совсем недолго, а некоторые не понесли и вовсе никакого наказания. Журналисты помочь старикам не могли. Только напечатать небольшое интервью, чтобы хоть чем-то утешить. С фамилиями. С фамилией Данилы, «одного из нелюдей, избежавшего наказания».

Статья не очень свежая, и не очень ясно, как она вообще попала к Даниле. Игорь так понял, что ее прислал по электронке кто-то из «доброжелателей». Сам он застал Данилу уже выпившим, разбитым и совершенно подавленным.

— Ну что делать?

— Не знаю. Пусть спит пока. Может, жратвы какой-нибудь купим нормальной? А то он тут ест всякую гадость…

— Сколько заботы, — похохмил Паша, и они пошагали до ближайшего магазина, где — куры-гриль, салатики, вино.

В сгустившихся сумерках фонари, если задирать голову, светили до рези, а на кассах толпился усталый трудовой народ. И Паша тоже — усталый, трудовой. Он чувствовал, как сыреет остро заточенная рубашка под мышками — волнующе от дезодоранта.

Потом сидели на кухне, вяло прихлебывая вино.

— Я его впервые таким видел, — рассказывал Игорь с паузами и все-таки немного красовался. Играл в писателя. — Вот веришь, нет, прямо на глазах слезы, и трясет всего. И все повторяет: сколько это терпеть, сколько это еще терпеть?..

— Знаешь, и родителей можно понять, — возразил Паша, стараясь потише. У него не шла из головы газетная фотография, эти жалкие, больные улыбки двух сломленных людей.

— Можно! Я и не спорю! Но Данила-то был ребенком тогда, да и он сам не… Ты и так все знаешь. А сейчас получается, что он всю жизнь как изгой, в него все плюют до сих пор, а он терпит, терпит…

— И взорвется?

— И скоро взорвется.

Данила встал совсем вечером, мрачный, будто потерявший ориентацию во времени, — где он, когда он?.. Ел, запивал. Больше молчал, хотя друзья пытались его разговорить.

Надо было чем-то срочно его отвлечь и порадовать.

— А хочешь со мной в Москву? — предложил Паша.

— А ты летишь в Москву?..

Это была идея Максима. Головной офис «АРТавиа» устраивал очередные двухдневные курсы для своих менеджеров из регионов, вероятно — для новичков, вероятно — для закрепления техник убеждения, внушения, влияния. Словом, общения с клиентами. «А почему бы тебе не поехать? — на днях спросил Максим, получив циркуляр. — Ничему особенному там, конечно, не научат, но так… Прокатишься в столицу на халяву». Лететь предлагалось самолетом компании, жить — в гостинице опять же компании («это обычная общага, губу особо не раскатывай»), так что без расходов. А главное, на регион давали две квоты. «Так что можешь девчонку свою взять, потусите в столице. Больше все равно ехать некому». Паша поджал губы. Он не мог разобраться: то ли Максим и правда забыл, что «девчонка» его в Америке (а расспрашивал однажды), то ли он так тонко, «гуманно» подкалывает.