Иван Зорин - Роман в социальных сетях

«А вы пробовали? — вмешался «Раскольников». — Гальюн на три очка, куда вся рота справляет нужду? Это даже не свинарник, наше дерьмо злее, самую душу пробирает. А сапогом по лицу получали?»

Прочитав это, Олег Держикрач смутился.

«Жизнь всех ломает, шьет под себя, а выкройки у нее — ого-го какие! — добивал его «Иннокентий Скородум». — Бывает, попадается бракованный материал, но обыкновенно сошьют какой-нибудь дурацкий колпак, и называют его цивилизованным платьем».

Олег Держикрач окончательно растерялся. Здесь ему не помогал профессиональный опыт, в группе он был равный среди равных, как ребенок, принимая близко и обиды, и похвалы.

«Конечно, мир уродлив, но цивилизация еще пребывает в младенчестве, — начал оправдываться он, будто был виноват в ее возрасте. — Однако при всех обстоятельствах мы должны оставаться людьми, должны стремиться быть лучше, самосовершенствоваться. И тогда мы увидим небо в алмазах».

«Этим словам сто лет, — встряла «Зинаида Пчель». — И что мы увидели? Две Мировые войны, миллионы убитых… А ядерный гриб? Это и есть небо в алмазах?»

Это понравилось «Иннокентию Скородуму» и «Зинаиде Пчель».

«Прогресс? — приписала последняя. — Вместо конюшен стоянки, вместо лошадей машины, вместо писем мобильные, а хвалятся все также рысаками, встречают по одежке и сравнивают банковские счета. Как было нутро гнилое, так и осталось».

Это понравилось «Иннокентию Скородуму» и «Раскольникову».

— Как они не понимают, — жаловался Олег Держикрач жене. — Они говорят о том, как есть, а я о том, как должно быть.

— Кто «они»? — недоумевала жена.

— Да все…

Несмотря на профессию, Олег Держикрач так и не научился врать. Ему стало неловко.

— Ты же понимаешь, все меняется, а люди в большинстве своем этого не замечают и живут привычками, — перевел он разговор. — Была у меня пациентка, ненавидела велосипедистов: «В парке с ребенком погулять не дают, на дороге под колеса бросаются!» Знаешь, что я рекомендовал? Пересесть на велосипед! Через неделю от ее фобии не осталось и следа. Кстати, у нас новенький появился, забавный экземпляр.

— Тебя еще можно удивить?

— А вот представь себе!

Никита Мозырь, и правда, выделялся среди больных в серых замызганных халатах.

— Переведите меня, профессор, — попросил он на другой день после поступления. — Мне здесь невыразимо скучно.

— А в чем дело, голубчик? — улыбнулся Олег Держикрач.

— Эти «овощи» целыми днями разгадывают кроссворды и смотрят телевизор. От их разговоров уши вянут.

— Боюсь, в других палатах то же самое. Потерпите, вас скоро выпишем.

— Э, нет! На воле еще скучнее.

Олег Держикрач пожал плечами.

— Значит, вас не смущает то, где находитесь?

— Нисколько. С возрастом все задвигаются, каждый — в свою сторону.

— Это только кажется. Рецептов «задвинуться», как вы выразились, не так уж и много.

— Значит, и здесь выбор не велик…

Никита Мозырь сидел на кровати, вытянув скрещенные ноги, и опирался спиной о стену, к которой подложил подушку.

— Радикулит, — перехватил он взгляд Олега Держикрач. — Не страдаете?

Олег Держикрач промолчал, вопросы здесь задавал он.

— Я посмотрел вашу историю, голубчик. Жалуетесь, что жизнь проходит мимо?

Никита Мозырь вздохнул.

— Это не ответ.

Вторым правилом было то, что вопросы не должны повисать в воздухе.

— Как вам сказать… В жизни можно быть актером, а можно зрителем. Я выбрал второе. А теперь мучаюсь, вдруг ошибся?

«Поздновато», — чуть не ляпнул Олег Держикрач.

— Оно, конечно, жизнь уже позади, — прочитал его мысли Никита Мозырь. — Но умереть-то никогда не поздно.

Он поправил подушку, оглядевшись по сторонам бегающими глазами. «Мания преследования», — вспомнил Олег Держикрач.

— Ерунда! — опять угадал Никита Мозырь. — Я сказал доктору в приемном отделении: «Если вы что-то слышите, значит, это кому-то нужно». И это мания преследования? За мной следят? А за вами? Наивный вы мой! Каждый ваш шаг вычислен, мы все под колпаком.

— Ну, я бы не обобщал.

Никита Мозырь посмотрел испытующе, глаза в глаза, будто в голову ему ударила странная мысль, потом вытер взмокший лоб:

— И то верно, чего за вами следить? Утром дома, днем здесь, а вечером по частным вызовам. Всегда под рукой.

Олегу Держикрач стало неприятно, и он взял тот снисходительный тон, которым защищаются психиатры:

— Вам, конечно. виднее.

— А то! У вас же все на лбу написано. Да вы только не обижайтесь, программа у вас такая.