Колин Джонсон - Новые рассказы Южных морей

— Хватит, сыта по горло вашими разговорами! Конечно, мои дети не ангелы, но и ваши не лучше. Подите спросите вашего прекрасного сынка, чем он вчера занимался. Не знаете? Так это потому, что ни я, ни муж не пойдем трезвонить об этом каждому встречному-поперечному.

— Постойте, постойте, Милли…

— Что, правда глаза колет? Знаю я тебя, Джек Симмонс. Вечно наговариваешь за глаза. Думаешь, я ничего не вижу! Эти соседи, они ведь маори, что, угадала? Вечно воруют, вечно обманывают. Слушай, слушай, хорошенько слушай. Думаешь, только Симмонсы по воскресеньям уезжают? А твои соседи-маори тоже дома не сидят — что, непонятно говорю? Сегодня мы все ездили собирать маис. И вернулись как раз перед вами. Ну как, мистер, ведь вы же никогда не ошибаетесь? Что скажете? — Милли Херемаиа, как огромный куст, возвышается посреди двора. Но вот она поникает и сгибается, как после урагана. — И попробуйте еще хоть раз тронуть моих детей! Вы меня слышите? Слышите, что я говорю? Только попробуйте… еще раз…

Она обнимает Хенаре, и они медленно идут к дому. Дверь за ними тихонько закрывается.

Невеселым был в тот вечер ужин у Симмонсов. Детей пораньше отправили спать. Салли убирает посуду, моет, а Джек помогает вытирать.

— Видишь, я оказался неправ, — вздыхает он.

— Да, Джек, плохо, что ты не сдержался.

— Но я же чаще бываю прав. Ты ведь знаешь этих неугомонных.

— Чаще или реже — не в этом дело. Важно, что ты сейчас неправ.

— Салли, я был вне себя, поэтому не сдержался. — И он замолкает. — А впрочем, — добавляет он, — Милли ведь за всеми не уследит. И кто-то из них мог уже после возвращения слазить туда.

— Ну о чем ты, Джек, — вздыхает Салли.

— А, черт! Больше некому. Ты ведь знаешь, у них одно на уме.

— Не всегда.

— Почти всегда. Ты-то что заступаешься? Будто я не знаю, на что они способны.

— Ах, Джек! То, на что способны, еще не значит, что виновны. Неужели ты не понимаешь?

Салли отворачивается, садится за стол, искоса поглядывает на мужа. Он в сердцах комкает полотенце и швыряет на пол. Потом смотрит в окно на дом Херемаиа. Черт бы их всех побрал…

— Нужно что-то делать, Джек.

— Знаю.

— Так что же?

— Извиниться, наверное. Пойти и извиниться.

— Да, это самое лучшее.

— Таким дураком себя чувствую, — подавленно шепчет Джек.

— Каждый может оказаться неправ. И ты, и Херемаиа — каждый.

Какое-то время они сидят молча. Джек отворачивается от окна:

— Чем скорее я это сделаю, тем лучше. — Он улыбается Салли, — Если через десять минут я не вернусь, вызывай «скорую помощь».

Он выходит, дверь за ним закрывается. Салли идет к окну. Муж машет ей со двора, а она — ему. В окне соседской спальни мелькает лицо Джимми. Неужели ни он, ни Анни — никто из этих ребятишек не придет к ней в гости? А Хенаре… что-то он думает о Джеке?

Она отходит от окна. Нужно заварить чай себе и Джеку. Бедный Джек.

Ну разве могли ребятишки сделать это? Разве могли они залезть в курятник? Нет. Но ведь и Джек не виноват, что заподозрил их, конечно, не виноват. Впрочем, Хенаре он ударил напрасно. Вот это уже непростительно. Как неприятно, ужасно неприятно! После каждого конфликта с Херемаиа остается тяжелый осадок. От всех подозрений, сомнений, обвинений, справедливых и напрасных. И только потому, что Херемаиа — семейство многочисленное и постоянно на глазах. Как нарыв на пальце — всегда о себе напомнят. Не научились они еще жить бок о бок с европейцами, которым, может, не по вкусу их обычаи. Уж больно эти маори непосредственны, даже в проявлении своих недостатков. Люди они добрые, но такта им порой недостает. Стоит ли удивляться, что во всех происшествиях на улице всегда подозревают детей Херемаиа. Сами на себя беду накликают.

Салли вздыхает и ставит на огонь чайник. Видит бог, она как могла старалась избегать конфликтов. Сохраняла нейтралитет в делах мужа с маленькими Херемаиа, была беспристрастным судьей. Порой это удавалось, порой — нет. Кому, как не ей, знать, что иногда обвинения мужа бывали совершенно беспочвенны. Сегодняшний случай — наглядный тому пример. А сколько она помнит других! Джек зачастую не мог судить со всей объективностью — мешало укоренившееся представление об этих ребятишках. Джек не сомневался в их вине даже тогда, когда не было доказательств.

Взять случай с золотой рыбкой. Наверно, и сейчас Джек считает, что это дело рук соседских детей.

Или еще. Как-то раз она обнаружила в почтовом ящике вскрытое письмо. Джек не задумываясь решил, что виновен кто-то из Херемаиа. Он оказался прав, они сами признались: письмо по ошибке бросили в их ящик. Так вполне могло быть, а Джек не поверил. Он, как всегда, считал, что они сделали это нарочно. Ни в чем он им не верил. Вообще-то повод для этого у него был, и не один. Слишком много небылиц выслушал от ребят Херемаиа. Так недоверие и росло.