Колин Джонсон - Новые рассказы Южных морей

— Простите меня, — сказал он. Никто ему не ответил. — Простите. Я не хотел…

— Чего? — спросил стоявший с ним рядом Лафонга.

Вот он, последний выбор. Пеилуа колебался, и смелость умирала в нем.

— Ничего, — ответил он. И опять повернулся к стойке, спиной к ним. Лафонга вызывающе захохотал прямо ему в ухо.

— Пожалуйста! — пробормотал Пеилуа.

Он бросился к двери.

Двое преградили ему дорогу. Кинулся влево — там еще двое.

— Ну, пожалуйста, — умолял Пеилуа, ползая на коленях. — Пожалуйста. Я не хотел. Я любил ее. Она мне изменила!

То, что он целый год старался похоронить в памяти, сейчас вырвалось на волю и встало перед ним. Мэри Дунстан. Так ее звали, ту женщину-папаланги, которую он любил в Новой Зеландии, которая была для него воплощением всех его надежд и предала его, как он предал Ваипе. Тот Ваипе, который он знал и любил с детства. Он на все был готов ради нее. На все. Когда он впервые увидел ее, ему показалось, что в ней было все, все то, что он искал в ее мире: красота, доброта, нежность, знания, свободная любовь. Как он ошибся! Как ошибся!

Он застал ее в постели с другим мужчиной. Он чуть не убил ее и ее любовника, он бросился на них и бил их в припадке безрассудной смелости, той смелости, которой она лишила его, едва он влюбился.

Судья постановил выслать его из страны.

И теперь, когда он умолял этих людей, умолял Ваипе простить его за то, чего они не понимали или не хотели понять, он знал, что все еще любит ее. Знал, что боится окончательного приговора Ваипе.

Он рыдал от страха.

Он визжал, когда сильные, жестокие руки поднимали его на ноги. И взвыл, едва первый кулак расквасил ему лицо и отшвырнул куда-то и из носа хлынула кровь.

Они били его, пока он не потерял сознание, потом стащили с него рубашку, брюки, туфли и вышвырнули в ночь.

Двенадцать недель пролежал он в больнице после очень серьезной операции на черепе. Потом приехал старший брат и увез Пеилуа домой.

Пеилуа и сейчас живет в Ваипе. Его часто можно видеть сидящим в грязном кресле возле родительского дома. Ему всего тридцать пять лет, а выглядит он высохшим стариком, у него вздувшиеся вены на руках, седые волосы, глубоко запавшие глаза с неподвластным времени доверчивым выражением. Подойдите к нему и спросите, кто он такой.

— Я белый. Бледнолицый, — ответит он вам по-английски. И улыбнется, как довольный ребенок.

Настоящий сын Ваипе умер в Новой Зеландии, погубленный белой женщиной, которая его не любила. В Ваипе к нам вернулся Бледнолицый. И мы его распяли.

Мату называли колдуньей. Так по крайней мере европейцы переводят наше слово «таунга», которое на самом деле означает «специалист в области сверхъестественного».

Мата жила на берегу небольшой речки, у того места, где она делает крутой поворот. Ее крохотный домишко прятался под кокосовыми пальмами, а рядом с кухней рос сахарный тростник, манговые и лимонные деревья. Для семьи Маты речка была просто необходима: они купались в ней, ловили угрей и креветок, а также брали из нее воду. Мы жили по соседству и плавали там, где поглубже, выше по течению. А еще выше жила третья семья, которая тоже пользовалась рекой. Кроме того, они пасли на берегу своих свиней.

Семья Маты не могла себе позволить провести водопровод. Мы чувствовали свое превосходство, так как у входа в нашу кухню был кран, но теперь я начинаю думать, что вряд ли нам жилось лучше, чем Мате, бравшей воду из реки. В водопровод поступала вода с тех же гор, что и в реку, и в сезон дождей она становилась одинаково шоколадно-коричневой и непригодной для питья.

— А чего вы хотите? — говорил Неро, когда мы в очередной раз маялись животами. — Мы поглощаем целые ведра грязи из открытого источника. И не забывайте про навоз, который оставляет скот милого старого Босса. На днях Маки сказал мне, что они нашли в реке коровьи кости.

Затем он тащился писать очередную жалобу администрации. Но положение не менялось.

Мужем Маты был Пири, отставной солдат, хваставшийся тем, что видел Египет и Красное море во время первой мировой войны, когда он, как и многие другие островитяне, добровольцем вступил в новозеландскую армию. Теперь каждый год он с нетерпением ждал бесплатной поездки в город в День АНЗАК [32] Австралийский и Новозеландский армейский корпус. 25 апреля 1915 г. войска Австралии и Новой Зеландии высадились в Галиполи. Ежегодно 25 апреля отмечается как день памяти павших в первой и второй мировых войнах. . Пири надевал длинные белые брюки, белую рубашку, пиджак и галстук и прикалывал пару военных медалей. Затем он посылал свою дочь встречать грузовик.