Герман Кох - Ужин

То была струя чрезвычайно уверенная, струя, свидетельствующая о несокрушимом здоровье ее обладателя, который в детстве, скорее всего, побеждал в соревнованиях на дальность, достреливая аж до другой стороны канавы.

Я повернулся — это был бородач, сидевший за соседним столиком со своей чересчур молодой спутницей. В тот же самый момент бородач посмотрел на меня. Мы кивнули друг другу, как полагается, если стоишь перед писсуаром в метре друг от друга. Губы бородача скривились в усмешке. Торжествующей усмешке, подумал я, типичной для человека с мощной струей, усмешке превосходства над людьми, испытывающими затруднения, справляя малую нужду.

Ведь мощная струя всегда считалась признаком мужественности, не так ли? Дающей преимущественное право при выборе женщины? И наоборот, вялое капанье указывает на то, что там внизу что-то явно засорилось. В самом деле, не оказалось бы само продолжение человеческого рода под угрозой, если бы женщины не руководствовались в своем выборе здоровым плеском мощной струи?

В писсуаре не было перегородок, мне стоило лишь опустить глаза, чтобы увидеть пенис бородача. Судя по струе, я представлял себе большой, бесстыжий, толстый член с выступающими голубыми венами на темно-серой грубой коже, член, владелец которого мог впасть в искушение провести отпуск в кемпинге для нудистов или, по крайней мере, приобрести самую откровенную модель узких плавок из тончайшего материала.

Из-за стола я вышел просто потому, что больше не выдержал. Поговорив про отпуск в Дордони, мы перешли к теме расизма. Клэр поддержала мою точку зрения — что камуфлирование и замалчивание расизма лишь усугубляет проблему, а не способствует ее разрешению. Даже не взглянув на меня, моя жена поспешила на выручку:

— Я думаю, Паул имеет в виду…

Так она начала — с изложения того, что, по ее мнению, я намеревался сказать. В устах кого-то другого это, возможно, прозвучало бы унизительно, или покровительственно, или снисходительно, как будто я сам не в состоянии облечь свои убеждения в понятную собеседникам форму. Но в устах Клэр фраза «Я думаю, Паул имеет в виду…» означала лишь то, что она начала терять терпение от скудоумия наших сотрапезников и их неспособности воспринять столь ясно и доходчиво изложенные ее мужем факты.

В очередной раз речь зашла о кино. Клэр сочла картину «Угадай, кто придет к обеду?» самым расистским фильмом из всех ею виденных. Сюжет фильма хорошо известен. Дочь состоятельной белой пары (Спенсер Трэйси и Кэтрин Хепберн) приводит в родительский дом своего нового возлюбленного. К ужасу родителей, жених (Сидни Пуатье) оказывается чернокожим. Во время обеда постепенно выясняется, что чернокожий жених — не просто негр, а интеллектуал, преподающий в университете и в духовном плане превосходящий белых родителей невесты, заурядных буржуа с массой расистских предрассудков.

— Вот в этих-то предрассудках и зарыта собака, — сказала Клэр. — Ведь родители невесты знают о неграх лишь понаслышке, из передач по телевидению; все они в их представлении — тунеядцы, попрошайки и преступники. К счастью для них, будущий зять — «адаптированный» негр, он носит костюм-тройку, прямо как белый. Чтобы как нельзя больше походить на белых.

Серж смотрел на мою жену во время ее монолога с выражением заинтересованного слушателя, однако по его позе можно было догадаться, что ему нелегко внимать женщине, не попадающей ни под одну из четких категорий: «грандиозные сиськи», «аппетитная попочка» или «завтрак в постель».

— Лишь гораздо позднее в кино стали фигурировать неадаптированные негры, — продолжала Клэр. — Негры в бейсбольных кепках и фанфаронских автомобилях, жестокие негры из бедных районов. Но зато настоящие. Во всяком случае, не тусклая копия белых.

В этот момент мой брат кашлянул. Выпрямив спину, он придвинулся к столу — словно ища микрофон. Да, теперь каждым своим движением он вдруг снова перевоплотился в национального политика, без пяти минут лидера нашей страны, собравшегося взять слово, чтобы удостоить ответом женщину из публики в заднем ряду.

— А что ты имеешь против адаптированных негров, Клэр? — спросил он. — Из твоих слов следует, что лучше пусть они остаются самими собой, пусть убивают друг друга в своих гетто за пару граммов кокаина. Без малейшей перспективы на будущее.

Я посмотрел на свою жену. Мысленно я воодушевлял ее нанести моему брату сокрушительный удар. Просто уму непостижимо, как он умудрялся протаскивать программу своей партии даже в обычный спор о людях и их различиях. Будущее… Пустой звук, треп для избирателей.