Геннадий Баннов - За огнями маяков

Массы озорно подхватывали:

Рядом с Олегом и Леночкой шла ее подруга-одноклассница Вера, сопровождаемая Сашей Соколовым, а с ними рядом — симпатичный крепыш Валера Беляев из выпускной группы паровозников. Он провожал девушку из педучилища. Горланили от души, один громче другого. У Леночки, Олег отметил, был приятный голос.

На улице Кирова от компании отделилась большая масса народу — с шутками, с песнями парни валили к себе в общежитие: вечер прошел на славу, пора было отдыхать. Отбыли Тима Широков и Валера Беляев с подружками. Простился и сибиряк Саша Соколов.

Вспомнилась тут Олегу давняя мечта: познакомиться с хорошей девушкой — пусть живет где-нибудь на окраине, и провожать ее… по субботам… А вдруг мечта сбывается? Свернули на улицу Сталина, пошли вниз, удаляясь от центра. Справа и слева одноэтажные и двухэтажные дома — кирпичные и деревянные. Булыжная мостовая ведет под уклон; впереди, в низине, овраг, в нем журчит дурно пахнущий ручей — Леночка при этом крепко насела на руку Олега, так что правая его сторона обрела приятную тяжесть. Перешли через мостик, стали подыматься. Леночка не хотела отпускать Олегову руку, смеясь, продолжала на нее опираться. Вышли наконец на улицу с деревянными домами, с воротами и калитками с обеих сторон. Улица далеко просматривалась, вдали, на дороге, что-то поблескивало под луной: не то консервная банка, не то бутылка. Как в деревне, росла здесь молодая травка, днем, возможно, тут разгуливают куры и утки.

— Вот я и дома, — объявила Вера.

— Познакомить тебя надо с Сашей.

— А мы познакомились.

— Чего же не пригласила проводить? — допрашивала Леночка.

— Не знаю, — беспечно отвечала подруга. — И он тоже постеснялся. А парень славный. Ну, мы пришли, спасибо вам, Олег.

Верин домик стоял на склоне, за забором насупились яблоньки. Вера помахала рукой и юркнула за калитку. До Леночкиного дома, оказывается, еще надо было идти. Ее одноэтажный бревенчатый дом стоял в объятом дремотной тишиной дворе. Подошли к глухому забору — изнутри заворчала собака.

— Это я, Джулечка, это мы!

— Как зовут собаку? — спросил Олег.

— Джульбарс это, Джуля мой… Ну, все, спасибо вам, Олег! До свиданья, в спортивной школе увидимся. — Но она медлила, не уходила. Наконец, подала руку. Олег задержал ее. Вздохнул, сказал «до свидания» и тоже не уходил. Смотря на нее, красивую, большеглазую, попятился, чтобы разглядеть издали. Она поняла его, зашлась смехом:

— Так вы смотрели там, в Доме офицеров, когда мы выступали и, ну, когда вернулись со сцены.

— Вы были тогда в сиреневом трико… — невпопад брякнул Олег.

— Это когда вы не захотели нас проводить, да? — она подстрекнула.

— Я-то? Разве такое было?

— Тогда, тогда это было! — Улица огласилась ее заливистым смехом. — Я уже думала, вы и теперь меня не узнаете в вашем техникуме. Думала, вообще вас там нет, вы же пришли позже. Внезапно как-то появились.

— С тренировки мы. В техникуме я веду секцию. И по пути заглянули. Как будто знали, что вы у нас.

— Вот и встретились — это добрый знак… Ну, я вас задерживаю, Олег, вам надо домой, уже поздно.

— Нет-нет, это ничего… Но давайте вот что. Договоримся давайте: перейдем друг с другом на «ты», а?

— Так сразу? Я не умею так…

— А почему не сразу?

— Ну уж, ну, давайте!.. Давай уж… А помните, Олег… Помнишь, ну, когда мы первый раз встретились у раздевалки?

— Это когда враз оглянулись?

— Точно! Оглянулись и засмеялись!

— И потом не встречались долго.

— Встретились только на показательном выступлении.

Нет, им было не до прощания: было что сказать друг другу, и они спешили выговориться. И наконец, прервав себя на полуслове, она сказала:

— До свиданья, Олег.

— До свиданья, Лена. До встречи… Да, а когда встретимся?

— В субботу, возможно. Если встретишь…

— О, конечно!

Она помахала рукой и взялась за щеколду, и, обернувшись, чтоб улыбнуться в последний раз, скрылась за калиткой.

Он стоял и раздумывал: зачем отпустил? Ведь не сказал ничего, о чем думал и что хотел сказать. И теперь через неделю только увидятся! Постоял, поглядел на выбивающуюся травку на улице, на звездное небо, на сверкающую под луной то ли бутылку, то ли консервную банку. И все. И ничего больше не оставалось, как возвращаться домой, той же дорогой. И жалеть, что разошлись так рано.