Янн Мартел - Жизнь Пи

– Ваш мальчик – примерный христианин. Надеюсь, вскоре он начнет петь в нашем хоре.

Родители, пандит и имам уставились на него удивленно.

– Вы, должно быть, ошиблись. Писин – примерный мусульманин. Он не пропускает ни одной пятничной молитвы, да и в изучении Священного Корана продвигается превосходно, – так сказал имам.

Родители, священник и пандит уставились на него недоверчиво.

Тут вмешался пандит:

– Оба вы ошибаетесь. Он – примерный индуист. Я часто вижу его в храме – он приходит для даршана и совершает пуджу.

Родители, имам и священник уставились на него в полном изумлении.

– Нет, никакой ошибки! – возразил священник. – Я этого мальчика знаю лично. Это Писин Молитор Патель. И он – христианин.

– Я тоже его знаю и могу вас заверить: он – мусульманин! – заявил имам.

– Чепуха! – воскликнул пандит. – Писин родился индуистом, живет как индуист и умрет индуистом!

Три волхва уставились друг на друга с напряженной опаской. «Господи, отврати от меня их взоры», – взмолился я про себя.

Все взоры разом обратились на меня.

– Писин, как же так? – требовательно вопросил имам. – Индуисты и христиане – идолопоклонники! Многобожники!

– А мусульмане – многоженцы, – не остался в долгу пандит.

Священник глянул на них искоса.

– Писин, – прошептал он, обращаясь ко мне одному, – ты что, забыл? Спасение – только во Христе!

– Вздор! – перебил его пандит. – Христиане ничего не смыслят в религии!

– Верно, – подтвердил имам. – Они сбились с пути Господня давным-давно.

– А где в вашей религии Господь? – огрызнулся священник. – Ваш Аллах даже ни единого чуда вам не явил! Что это за религия такая – без чудес?

– А что это у вас за цирк такой с мертвецами, которые из гробов скачут? Для нас, мусульман, главное чудо – вот оно: чудо бытия как оно есть! Птицы летают в поднебесье, дождь проливается в свое время, урожай зреет на полях. Каких еще чудес нам желать?

– Перышки и дождички – это, конечно, очень мило, но мы желаем знать, что Бог воистину с нами.

– Ой ли? А что вы сделали, когда Бог и вправду был с вами? Попытались убить его! Приколотили гвоздищами к кресту! Да уж, достойно встретили пророка, ничего не скажешь! Пророк Мухаммед, да пребудет с ним мир, как-то обошелся безо всей этой неприличной чепухи. Принес нам слово Божье и прожил почтенную жизнь. И упокоился в преклонном возрасте.

– Слово Божье?! Этот ваш безграмотный купец?! Тоже мне божественное откровение посреди пустыни! Да на него просто падучая нашла от верблюжьей качки! Или мозги напекло!

– Пророк, да пребудет с ним мир, нашел бы, чем вам ответить, будь он жив, – сощурил глаза имам.

– Да только помер он, вот незадача! Христос-то жив, а ваш старый «да пребудет с ним мир» – помер, помер, помер!

Но тут вмешался пандит, тихо промолвив по-тамильски:

– Не в этом дело. Вопрос в том, почему Писин связался с этими чужеземными религиями.

У имама и священника чуть глаза не выскочили из орбит. Оба были тамилами.

– Бог един для всех! – выпалил священник.

Имам решительно кивнул, переходя на, сторону недавнего соперника:

– Есть только один Бог.

– Вот только мусульмане с этим своим единым богом вечно бунтуют да смутьянят. Ясно как день, что ислам никуда не годится. Мусульманам невдомек, что такое настоящая культура! – провозгласил пандит.

– Что же, настоящая культура должна делить людей на касты? На рабов и господ? – пропыхтел имам. – Индуисты держат народ в рабстве и поклоняются разряженным куклам!

– И золотому тельцу, – подхватил священник. – Ползают на коленях перед коровами!

– А христиане ползают на коленях перед белым человеком! Прихвостни чужеземного бога! Да любому настоящему индийцу на них смотреть тошно!

– Точно, а еще свиней едят. И вообще, людоеды, – добавил имам, чтобы все было по-честному.

– Вопрос в том, – проговорил священник с холодной яростью, – что нужно Писину: настоящая религия или мифы из книжек с картинками?

– Боги – или идолы? – в тон ему торжественно вопросил имам.

– Наши боги – или боги поработителей? – прошипел пандит.

Раскраснелись все трое – трудно было сказать, кто сильнее. «Того и гляди передерутся», – мелькнуло у меня в голове. Но тут отец примирительно простер к ним руки:

– Господа, господа, прошу вас! – вмешался он. – Позвольте вам напомнить, что в нашей стране признана свобода вероисповедания.

Три лица, багровые от злости, обратились к нему.

– Вот именно! Вероисповедания – одного! – возопили три волхва в один голос, и каждый наставительно воздел указующий перст, будто пресекая все возможные возражения жирным восклицательным знаком…