Джала Джада - Сократ и афиняне

— Командующий… — начал опять медленно и почти шепотом дед, — пошел к радиостанции, откуда… управляется… порядок показа мишеней…

А Иванов, сняв с кузова полуторки пулемет, отдал, чтобы не заставлять маршала долго ждать, зарядить патронную коробку с лентами молодому оружейнику, почти мальчику (которого сердобольные кадровики «спрятали» в учебку в надежде, что выживет в этой войне), а сам начал мастерить подвесной ремень. Делал он это быстро, аккуратно, по-хозяйски. Потом переобулся, достав из рюкзака трофейные солдатские ботинки. А сапоги, так же аккуратно сложив, спрятал в рюкзак. Пристегнул и прикрепил нож и сумочку с гранатами. «Полная выкладка» по договоренности между сторонами была облегчена, учитывая тяжесть пулемета и коробки с патронами. Взяв с рук молодого оружейника коробку с патронами, Иванов приладил ее к пулемету и подошел к радиостанции, где стоял маршал, и обратился к солдату, который сидел там, в траншее, на пульте подъема мишеней.

— Федор, мой первый выстрел будет означать, что время пошло, а я побежал. Поднимешь 27 раз и каждый раз на 5 секунд. Не ошибись. Интервалы пауз на твое усмотрение, — и он энергичными шагами, разминаясь и разогреваясь на ходу, пошел к опушке леса на исходную позицию.

Маршал молча смотрел ему вслед, потом почему-то тихо спросил:

— Он знает схему расположения мишеней на полигоне?

Ему ответили кратко:

— Нет.

— Тогда поднимать все мишени сразу, кроме поражаемых.

— Ему надо будет бежать, как чемпиону мира, — льстиво и заискивающе произнес кто-то из окружения командующего.

— А он и был до войны чемпионом России, — раздался в ответ голос из толпы солдат, стоящих недалеко.

Выстрел, хотя все его ждали, раздался вдруг, и почти все вздрогнули, выдав всеобщее напряжение. Иванов рванулся от опушки, и сразу же поднялись мишени. Раздалась длинная очередь и крайняя дальняя мишень упала. Иванов, не обращая внимания на остальные, ускорил бег. Мишени, простояв еще пару секунд, легли. Маршал, озабоченно щурясь, стал что-то искать. Догадливый адъютант подал ему мощный цейсовский бинокль. Иванов успел еще дважды отстреляться, пока командующий, довольно хмыкнув, не опустил бинокль.

— Правильно. Бьет по крайним, пока угол разворота меньше, пока от мишеней дальше, — прокомментировал кто-то.

На что командующий прореагировал по-своему:

— Мишени поднимать чаще, в рваном ритме, — отдал он приказ. В нем говорил уже командир, который проводит учения и хочет выяснить все, на что способно его войско. Теперь Иванову приходилось чаще разворачиваться в сторону от направления бега, что сбивало дыхание и затрудняло бег.

— За первый километр 4 мишени за 4 подъема.

— А время? — не отрываясь от бинокля, спросил маршал.

— 4 минуты и 11 секунд.

— Устанет, — то ли с сожалением, то ли с сочувствием сказал кто-то из офицеров сопровождения. В это время наблюдавшие за необычными «маневрами в одиночку» дружно вскрикнули. Иванов неожиданно как-то нелепо растопырил руки и совершил несуразный прыжок на одной ноге, взмахнул правой рукой и с бега перешел в положение полета на уровне одного метра над землей. Не успели утихнуть крики, как свободный полет параллельно земле перешел в пикирующее падение носом к пахоте. Видно было, как тяжелый пулемет стволом вниз тянет за собой стрелка.

— Мишень! — спокойно, но чуть громче обычного раздалась команда, заставив всех вздрогнуть еще раз.

Мишени поднялись, и маршал стал считать:

— Раз… два… три… четыре… пять… Мишени упали, выстрелов не было. Но за эти пять секунд сержант сумел не только отвернуть ствол пулемета, чтобы он не забился землей, не только упал и перекувыркнулся, но и, соскочив, продолжил бег. Как только мишени скрылись, тут же раздалась новая команда:

— Мишени! — которые послушно поднялись, чтобы через пять секунд опять скрыться. И трудно было понять, попал или нет Иванов, потому что выстрелы раздались на четвертой секунде, и пораженная мишень уже падала вместе с убирающимися. На двенадцатой минуте Иванов прошел 3 километра ровно.

— Как по графику, — раздался чей-то нескрываемо восторженный голос.

— Но только 15 попаданий из 16 подъемов, — заметил кто-то из офицеров, покосившись на командующего.

— Ничего, сейчас начнет бить по две, — категоричным тоном вмешался третий.

— Этот… может… — начал было оживший полковник бодрым голосом, но осекся…

— Десять подъемов на этом километре, — скомандовал маршал.