Джала Джада - Сократ и афиняне

— Хайре, Сократ!

Не в правилах Сократа было не отвечать на приветствие людей, даже тех, которых он глубоко не уважал или даже презирал. Поэтому он остановился и, повернувшись к приближающемуся Аниту, ответил:

— Хайре, Анит!

— Удивлен, что ты один, без твоих молодых учеников, которые, говорят, даже ночью не оставляют тебя одного. Будто не хватает дня болтать, так они своими пустопорожними и бесполезными разговорами даже отдохнуть тебе не дают!

— Спасибо, любезный Анит, что печешься о моем здоровье. Но я не жалуюсь ни на учеников, ни на правителей, что не дают людям отдыхать или спокойно работать. Судя же по виду твоих сопровождающих, вероятно, тоже учеников, они по ночам не разговаривают, а молча пьют. Мои же ученики по ночам спят, как и я, и как все нормальные люди. Отдыхают, чтобы набраться сил жить в такое нелегкое время. С утра они занимаются своим хозяйством, у кого какое есть. А эти пустые разговоры, что они со мной целыми днями бездельничают, — распространяются неизвестно кем и зачем вот уже лет эдак двадцать и более! Не верь всяким слухам, любезный Анит. Верь своим глазам, что видят тех, кто каждый день с тобою рядом. Может, среди них есть такие, что днем бездельничают больше, чем мои ученики рядом со мной.

— Я бы хотел, как и весь наш полис, чтобы софисты учили молодежь делу, а не только мастерству морочить людям головы словесной шелухой. Молодые люди, вместо того чтобы помогать родителям по хозяйству и в делах, болтаются толпами по городу вместе с этими любителями жить за чужой счет, лишь ведя праздные разговоры про мудрость.

— Дорогой Анит, если ты со своими невыспавшимися друзьями (смотри, как они дружно зевнули при твоих мудрых словах, что молодежь нужно учить делу!) не очень спешишь по очень важным государственным делам, которые нужно решать на очень свежую голову, то не мог бы ты уточнить мне, непонятливому старику, некоторые свои слова, что, возможно, было бы полезно услышать не только мне одному?

— Что же тебе непонятно, Сократ? Я вроде говорю на греческом языке, — и Анит самодовольно оглядел свое окружение, вероятно, ожидая поддержки своей шутке.

Но спутники, то ли в самом деле еще не до конца проснувшиеся, то ли не понявшие глубины шутки Анита, то ли еще по какой-то иной причине, не только не засмеялись, но даже не улыбнулись. Они всем своим видом показывали, что торопятся, сожалея, что Анит вступает в беседу с Сократом.

— И в этом ты прав, любезный Анит. Все греки говорят на одном языке, но часто не понимают друг друга. Например, афинские и спартанские политики. Но я хотел, если позволишь великодушно, задать тебе несколько вопросов о другом.

— Хорошо, Сократ. Пусть будет по-твоему.

— Смотри, Анит, не отказывайся потом от своих слов, пожалев, что поторопился сказать «пусть будет по-твоему».

— Мне нечего и некого бояться в Афинах, — высокомерно и самоуверенно изрек напыщенный Анит.

— Скажи, любезный Анит, что значит «учить делу»?

— Учить делу — значит учить какому-либо ремеслу: земледелию, гончарному, торговому, кузнечному, военному или еще какому-то, — с чувством превосходства пояснил Анит, и было понятно, что он остался доволен своим ответом, таким ясным, простым и полным.

— Прекрасный ответ, клянусь Афиной красноречивой, — воскликнул Сократ. — Можно еще добавить: лекаря, пекаря, камнетеса…

— Как твой отец, — вставил Анит.

— Столяра, мыловара, флейтиста, цирюльника, литейщика, ювелира, маляра, ткача, перевозчика, кифариста, гравера, носильщика, ламповщика, трапезита, метронома, палача, глашатая, писца, счетчика, гребца, банкира, банщика, солевара, майевтика…

— Какой мастерицей, говорят, была твоя мать, — опять вставил Анит.

— Мельника, повара, позолотчика, погонщика мулов, хлебопека, судовладельца, певца, актера, поэта, грамматиста, педотриба, гоплита, скульптора, наездника, рыбака, моряка, грузчика…

— Довольно, довольно, Сократ, — вскричал Анит. — Ты что, решил нас замучить? Сколько ремесел, столько и дел, — разве их всех припомнишь и перечислишь!

— Ты прав, вероятно, и в этом, любезный Анит. Но скажи мне, старому и непонятливому, проявив терпение и не сердясь, какому же делу из всех перечисленных нас должны учить, как ты говоришь, софисты: одному, нескольким или всем сразу, а может быть, они должны учить какому-нибудь такому делу, которое ни ты, ни я не вспомнили?

— Да хоть какому-нибудь! — ответил Анит, уже сердясь на Сократову уловку, как он считал, выставить его дураком перед уже успевшими собраться вокруг афинянами. — Они же ничему не учат!