Мэтью Грин: Воспоминания воображаемого друга

— Макс, — говорю я, — она приближается. Не двигайся.

Пока я сижу и жду, когда миссис Паттерсон поймает Макса, я обдумываю, что он сказал.

«Так все снайперы делают».

Макс читал книжку про войну. Вообще-то, он читал миллион книжек про войну, но сейчас он использует то, о чем прочел, чтобы спастись от миссис Паттерсон. Незнакомый лес. Ночь. За ним гонятся. А его лучший друг твердит, что он ненастоящий.

И Макс не завис.

Такого не может быть.

Миссис Паттерсон уже в десяти шагах от Макса. Фонариком она светит перед собой, не в землю. Еще два шага — и она наступит на Макса, но тут она поворачивает влево и начинает подниматься к дороге. Миссис Паттерсон ничего не оставалось, кроме как повернуть, потому что иначе ей пришлось бы перелезать через камень или протискиваться между камнем и деревом. Но она была очень близко. Если бы она осветила кучу листьев под деревом, она наверняка заметила бы Макса.

Когда миссис Паттерсон отходит так далеко, что становится не слышно ее шагов, я спрашиваю у Макса:

— Сколько ты собираешься ждать?

— Снайперы могут ждать несколько дней.

— Дней?

— Не я, а снайперы. Я не знаю. Немножко.

— Ладно, — говорю я.

Я не знаю, плохо это или хорошо, но Макс принял решение. Он справляется. Он, один, сбегает от миссис Паттерсон.

— Будо, — шепчет Макс, — ты настоящий? Скажи правду.

Я отвечаю не сразу. Я хочу сказать да, потому что это правда и для меня так лучше. Дольше проживу. Но Макс в опасности, нельзя позволить ему в меня верить, когда я не могу его спасти. Он должен верить в себя. Он слишком долго зависел от меня, а сейчас должен полагаться только на себя одного. Я не смогу привести его домой.

Это не выбор между куриной лапшой и говядиной с овощами. Это не Учебный центр или игровая площадка, не школьный автобус и даже не Томми Свинден. Это настоящий дьявол и настоящий лунный свет.

Макс должен добраться до дому.

— Нет, — говорю я. — Клянусь. Я воображаемый. Ты меня придумал, чтобы тебе было веселее. Чтобы у тебя был друг.

— Правда? — спрашивает Макс.

— Правда.

— Ты хороший друг, Будо, — говорит Макс.

Макс никогда так не говорил. Я хочу жить вечно, но, если бы я попрощался с жизнью сейчас, я ушел бы счастливым. Таким счастливым, каким никогда не был.

— Спасибо, — говорю я. — Но я всего лишь плод твоего воображения. Я хороший друг, потому что ты придумал меня хорошим другом.

— Пора идти, — произносит Макс.

Он делает это так быстро, что я не уверен, что он меня слушал.

Он выбирается из кучи листьев, но остается на четвереньках. Так, на четвереньках, Макс движется вверх по холму, но не туда, куда пошла миссис Паттерсон, а левее.

Я иду следом.

Я прохожу мимо кучи листьев, в которой несколько секунд назад прятался Макс, и вижу возле камня локомотив из «Лего». Макс его бросил.

Через минуту мы уже стоим на соседней лужайки. Подъездная дорожка делит пополам длинную широкую полосу стриженой травы. На противоположной стороне снова лесок. Он, я думаю, поменьше. Огни соседского дома совсем близко, их видно сквозь ряд деревьев.

— Тебе надо подойти к тому дому и постучать в дверь. Тебе помогут.

Макс молчит.

— Они не сделают тебе ничего плохого, — говорю я.

Макс не отвечает.

Я не ждал, что Макс пойдет спасаться от миссис Паттерсон к соседям или к первому встречному. По-моему, Макс скорее согласится расплавить все детали «Лего», всех солдатиков и все компьютерные игры на свете, чем заговорить с незнакомыми людьми. Постучать в дверь чужого дома для него то же, что постучать в дверь инопланетного корабля.

Макс смотрит через газон вправо и влево. Похоже, он собирается переходить дорогу, хотя не переходил дорогу ни разу в жизни. Макс мчится из-за деревьев через газон. Его хорошо видно в лунном свете, но, если миссис Паттерсон смотрит в сторону, у него есть шанс добежать до следующего лесочка.

Когда Макс добегает до подъездной дорожки, на соседском доме зажигаются прожекторы. Их свет заливает лужайку, как солнце. Это такие прожекторы, которые включаются и выключаются, когда мимо них проходят. У родителей Макса тоже есть такие на заднем дворе, они включаются, когда туда забегает бездомная кошка или олень.

Прожекторы включаются, и Макс замирает на месте. Он оглядывается. Я стою на опушке. Я наблюдаю за Максом, но не иду за ним. Все это время я стоял и наблюдал за ним, за мальчиком, который совсем недавно не мог сам решить, какие носки надеть.

Макс поворачивается к лесу на противоположной стороне газона и снова бежит. В этот момент справа от меня из леса выбегает миссис Паттерсон и молнией несется к Максу через газон. Макс ее не замечает, и я кричу: