— Мне нечего сказать.
— Если ты думаешь, что его убили, то как, по-твоему, это связано с этой женщиной, о которой ты не желаешь говорить?
— Я прошу вас, сэр, не задавать мне вопросов, на которые я не могу ответить.
— Значит, именно так ты и считаешь.
— Я этого не сказал.
— Но подумал!
Маленький принц поднял глаза и молча посмотрел на комиссара долгим взглядом. А затем кивнул.
— И хотя ты так считаешь, ты все-таки не хочешь сказать, кто эта женщина?
— Нет.
— Прочтя рукопись, я буду знать, кто она.
— Да, сэр. К сожалению. Но по крайней мере нельзя будет сказать, что я предал Оливера. — Рашид сидел, сжимая и разжимая ладони. — Не могу ли я… можно… нельзя ли мне еще раз увидеть Оливера?
— К сожалению, нельзя.
— Почему же?
— Наш судебно-медицинский эксперт… Твой друг… выглядит не совсем так, как раньше… даже совсем не так… Мы сразу же положим его в гроб.
— Понимаю. — Помолчав несколько мгновений, маленький принц затем говорит: — У меня есть просьба, сэр. — Рашид вынимает из кармана два конверта. — В последнее время Оливер говорил иногда, что у него бывает предчувствие, что он скоро умрет.
— Он это говорил?
— Да. Он не чувствовал ни от кого угрозы, ничем не болел. Он лишь говорил мне иногда, что у него такое предчувствие. И еще говорил: если такое случится, я должен буду позаботиться о том, чтобы оба эти конверта были похоронены вместе с ним.
— Что в них?
— Я не знаю, сэр. Конверты заклеены. Но я живу в одной комнате с ним, и когда вы меня позвали, я захватил с собой оба конверта.
Харденберг встал, обнял и прижал к себе мальчика.
— Спасибо, Рашид. Ты мне больше не нужен. Доберешься ли ты в такой снегопад до виллы сам или мне послать с тобой одного из своих людей?
— Я доберусь сам, сэр.
— Спасибо тебе, Рашид, за твои показания.
— Я охотно это сделал, сэр. Очень грустно, что Оливера не стало, правда же?
— Да, — сказал Харденберг. — Очень грустно.
Он смотрел вслед маленькому мальчику, который с достоинством шагал к двери, а там, повернувшись назад, еще раз поклонился и вдруг расплакался. В слезах он выбежал из комнаты.
Харденберг вновь зажег свою трубку. Затем открыл оба конверта. Из одного выпали осколки разбитой пластинки, из другого он достал целую пластинку. На целой пластинке стояло:
IL NOSTRO CONCERTO
UMBERTO BINDI CON ENZO CERAGLIO E LA SUA
ORCHESTRA E IL VOCAL COMET
Комиссару пришлось сложить части разбитой пластинки, прежде чем он смог прочесть ее название:
LOVE IS JUST A WORD
FROM THE ORIGINAL SOUND TRACK OF
«AIMEZ-VOUS BRAHMS?»
Судмедэксперт доктор Фридрих Петер был мал ростом и толст. За свою жизнь он исследовал столько трупов, что не смог бы даже приблизительно назвать их число.
В подвале гостиницы «Амбассадор» ему отвели для освидетельствования трупа Оливера Мансфельда небольшое помещение. Голый и прикрытый белой простыней Оливер Мансфельд лежал на большом столе.
Харденберг спустился в подвал.
— Это было убийство?
— Нет.
— Что же тогда?
— Самоубийство.
— Но раны…
— Видите ли, господин комиссар, случаи, подобные этому, мы любим менее всего. И все-таки я утверждаю, что парень покончил с собой сам.
— Откуда вам это известно?
— Существуют толстые учебники о настоящих и инсценированных самоубийствах. В данном случае тот, кто причинил юноше повреждения побоями — естественно, я не знаю, кто он такой, установить это ваша задача, все раны нанесены твердым тупым предметом, — так вот, этому человеку вообще не было никакой необходимости инсценировать самоубийство. Взгляните сюда, — доктор наклонился над мертвецом, — видите на шее странгуляционный след?
— Да.
— А теперь поглядите на раны. Здесь. Здесь. И здесь. Я провел микроскопические исследования. Кровяные тельца крови, обнаруженной вами в машине, идентичны кровяным тельцам погибшего. Существуют специальные методы определения, когда и каким образом была потеряна кровь. Нами кровь обнаружена на лестнице башни и в машине. В машине столкновение произойти не могло.
— А может быть, покойный сам себе нанес раны?
— Это невозможно. Позвольте мне продолжить. По моему твердому убеждению, нападение на покойного было совершено в башне. Там он и получил повреждения. Затем он — я уже говорил вам, что смерть наступила в воскресенье, в начале вечера — дотащился до своей машины. В это время снег еще не шел. Вот поэтому ваши люди и нашли следы крови под снегом.
— Верно. Чего ему было нужно в машине?
— Ни малейшего представления. Может, хотел спастись бегством. Скрыться. Кто знает? Это уже не моя епархия. Когда начался снегопад, он, избитый, израненный, вновь потащился в башню.
Читать дальше