Агагельды Алланазаров - Жаркое лето Хазара (сборник)

Когда девочки немного подросли, стал летом на месяц-другой забирать их в Мары, чтобы они могли пожить на земле и поесть свежих фруктов и овощей со своего сада-огорода.

Несколько лет тому назад, когда Тоты выходила замуж за вдовствующего чиновника из городского хякимлика, отец девочек приезжал из Мары, чтобы забрать своих детей с собой. Но Тоты опять не уступила ему. Напротив, потребовала от мужа, чтобы он перестал навещать дочерей и травмировать их. Он тогда чуть с ума не сошел.

Но время все расставило по своим местам, причем, не так, как того хотела Тоты. Не прошло и полугода после второго замужества Тоты, как старшая дочь, не поладив с детьми из новой семьи матери, сбежала к отцу в Мары.

Меньше чем через год, не выдержав нападок со стороны детей нового мужа, Тоты заявила ему:

— Вот что, земляк, дай мне развод и ищи себе жену в другом месте. С сегодняшнего дня я буду считать себя свободным человеком. Сколько ни пыталась я терпеть, ничего не вышло. А теперь моему терпению пришел конец.

Не слушая его увещеваний, она подхватила младшую дочь и навсегда покинула этот дом.

Но теперь Тоты жалела о том, что не последовала за мужем, как нитка за иголкой, не уехала вместе с ним в Мары.

Плакала о неудавшейся своей жизни, думая, что судьба мстит ей за предательство первого мужа. А ведь она всегда хотела иметь полноценную семью!

Больше она замуж не выходила, а сейчас, когда разменяла пятый десяток, у нее и вовсе не было желания устраивать свою личную жизнь.

После окончания института ее старшая дочь вышла замуж за марыйского парня. Когда родился первый внук, Тоты на крыльях полетела в Мары. Взяв на руки малыша в белых пеленках, она произносила ласковые слова, называя его "моя любимая чайка", радостно прижимала маленький сверток к груди.

А теперь уже и младшая дочь учится, она выросла и стала красивой девушкой, на которую заглядывались парни.

На улице шел дождь. Это был мелкий затяжной дождик, из тех, что может идти и три, и четыре дня. Удивительно, но в этот раз он время от времени прекращался, чтобы потом зарядить по-новому. Жена Ходжа, обсудив со свекровью предстоящие покупки, взяла сумку и ушла в магазин. В доме остались только Хасар с матерью. Мать занималась на кухне приготовлением обеда, обливаясь слезами, чистила лук.

Сидя в своей комнате, Хасар чувствовал себя запертой в клетке птицей. Под стать погоде было и его настроение.

Наверно, и в Ашхабаде сейчас идет дождь. На него снова нахлынули воспоминания, он представил своих внуков, которые очень любили дождливую погоду.

Копетдагские горы напоминали ему сейчас гигантского богатыря, похожего на потного купца, отдыхающего, вытянув ноги, за городом, а раскинувшийся у его ног город превратился в расстеленный для этого пальвана и уставленный яствами сачак.

Хасар встал и выключил свет, и только что ярко освещенная комната стала сумеречной, словно на улице уже начало вечереть. Серый свет комнаты нагонял тоску.

Хасар помнил поговорку "В дождливый день лучше спать, укрывшись с головой", он и лежал на диване, мысленно укрыв ноги и часть тела халатом, хотя ему совсем не хотелось оставаться дома.

Увидев одетого Хасара, который уже выходил из дома, заботясь о нем, мать посоветовала:

— Ты бы хоть зонт с собой взял! Там ведь дождь идет!

— Зонт у меня с собой, нене!

— Ты тепло оделся? А то ведь в такую погоду и простыть можно. Зимой за погодой не уследишь, она по нескольку раз на дню может меняться.

— Я тепло одет, нене. Хочу немного пройтись, свежим воздухом подышать.

— А, сынок, знаю я, ты никак не можешь расстаться с этими старыми кораблями! Сходи, излей им свою душу!

Вместо ответа Хасар посмотрел на мать, которая все еще беспокоилась о нем как о малом ребенке, и ласково улыбнулся ей.

— Ты хотя бы к обеду вернись! — крикнула она ему вслед, когда он уже выходил из ворот.

Их небольшая тупиковая улочка, одним концом упиравшаяся в гору, была пустынна. Мимо него шумно, расплескивая лужи, проехала лишь одна машина, с нее потоками стекали пузырящиеся капли дождя.

Лишь рано утром и поздно вечером, когда люди уезжают на работу и возвращаются с нее, на этой улице можно увидеть движение автотранспорта.

Хасар изо всех сил старался оградить близких от своих переживаний. При них он никогда не заводил разговора о своей семье, не хотел, чтобы они жалели его, зная, как он скучает по своим детям и внукам. Он примирился с мыслью, что это испытание Бог послал именно ему и мужественно сносил его. Он понимал: отныне этот груз, каким бы тяжелым он ни казался, нести придется ему одному.