Агагельды Алланазаров: Жаркое лето Хазара (сборник)

Волосы, собранные на затылке пучком, она подвязала тонким голубым платком в мелкий цветочек. Из-под кожаной безрукавки с отворотами выглядывал кусок платья темно-зеленого цвета с большой вышивкой. Она говорила, чуть подавшись вперед, отчего ее полные груди касались стола. Непонятно почему, но Хасару во взгляде женщины почудился непраздный интерес вперемешку с желанием, но в то же время и едва уловимая ирония.

Хасар вдруг понял, что эта женщина всего лишь одним мимолетным взглядом заняла все его мысли, и он, как рыбка, клюнул и попался на ее крючок. Правда, поначалу Хасар пытался как-то оправдать себя: «Глаза на то и даны, чтобы смотреть, куда захочется». Но тут же отогнал эту мысль. Ему и в самом деле показалось, что во взгляде женщины были то ли какое-то беспокойство, то ли насмешка, а может, и еще что-то. Он и сам не заметил, как стал думать обо всем этом.

По тому, как одета женщина, а на ней была одежда современного кроя, как унизаны золотыми кольцами ее пальцы, а на шее сверкал толстенный золотой «трос», Хасар сделал вывод, что она является разбалованной женой какого-нибудь «нового туркмена», из тех, кто разбогател за последние годы.

Удивительнее всего то, что после случайно брошенного взгляда нарядная женщина больше ни разу не повернула головы в сторону Хасара, как будто утратила к нему всякий интерес. Лениво потягивая принесенный официанткой кофе, она изредка что-то говорила сидящей напротив нее девочке.

Как ни старался Хасар, так и не вспомнил, откуда он знает эту показавшуюся ему знакомой женщину. А потом, как и бывало с ним всегда, мысли о незнакомой женщине куда-то ушли, а вместо них вернулись возбуждающе-радостные мысли о его любимой Дунье.

Приближалось время прибытия рейса из Стамбула.

Каждый раз, когда на взлетном поле Ашхабадского аэропорта приземлялся самолет, Хасар испытывал волнение, как будто именно из этого самолета должна выйти Дунья. Он и сам не заметил, как снова стал думать о жене…

Хасар познакомился с Дуньей в тот год, когда он, окончив третий курс медицинского института в Ашхабаде, приехал для продолжения учебы в Ленинградский мединститут.

В те годы практиковалось такое: лучших из студентов Туркменского мединститута направляли в более сильные учебные заведения страны для продолжения занятий. Хасар тоже был одним из тех студентов, приехавших в Ленинград по направлению. В комнате общежития он жил вместе с приехавшим на два года раньше него парнем по имени Каков.

В один из дней Каков сообщил, что в следующее воскресенье собирается отметить свое двадцатипятилетие, и Хасар охотно поддержал его: «Любой другой день рождения можно не отмечать, но двадцать пятый день рождения оставлять без внимания нельзя ни в коем случае.

Неплохо было бы кого-нибудь из наших девчонок, ну хотя бы Джахан, попросить приготовить плов!» Имя Джахан он назвал неспроста: Джахан была однокурсницей Какова, и они мечтали сразу же по окончании института сочетаться браком и сыграть свадьбу. Девушка часто навещала своих земляков, Хасару не раз доводилось пробовать плов, приготовленный Джахан. Каков вспомнил, что в Ленинграде есть и еще одна девушка, его троюродная племянница, родители которой по-родственному просили его присмотреть за ней в чужом городе. Недавно он вместе с Джахан навестил эту девушку в ее общежитии. Девушку ту зовут Дунья.

Она пришла на день рождения дяди вместе с двумя соседками по комнате. Сам того не замечая, Хасар стал думать о Дунье с той минуты, как увидел ее.

Про себя отметил, что девушка кажется младше своих лет, во всяком случае, явно не студенческого возраста.

Ее роскошные волосы были красиво подстрижены и ниспадали до плеч, эта стрижка делала ее похожей больше на европейскую, нежели на восточную девушку, и лишь нарядное зеленое шелковое платье с изящной вышивкой выдавало в ней туркменку. Она была так хороша, что сразу же привлекала к себе всеобщее внимание. Придя в гости, Дунья представила собравшимся своих подруг, после чего активно включилась в работу, помогала Джахан и другим девушкам, занятым приготовлением плова, сновала между комнатой и кухней, несла оттуда все, что нужно было для праздничного стола. Как-то раз Хасар наблюдал за тем, как Дунья заправляла сметаной нарезанный салат и перемешивала его. Он увидел, как она исподлобья бросила на него быстрый взгляд, но тотчас опустила глаза и зарделась от смущения. Чтобы скрыть свое волнение, Дунья, как ни в чем не бывало, полуобернулась к Джахан, которая ничего не видела и в это время перемешивала плов.