Курбандурды Курбансахатов - Сто монет (роман и повести)

— А кроме семейственности, сказали, что я перестал в поле бывать, земли совсем не вижу, — горько закончил Тойли.

— Вот это они правильно сказали! — согласился Кособокий и, достав из миски баранье рёбрышко, принялся обгладывать его, выбирая кусочки помягче да пожирнее. — Это они вернр подметили, что глаза твои земли не видят, — смакуя мясо, приговаривал он.

— Если верно, зачем же прежде сказал, будто на меня поклёп возвели? — смерил шурина презрительным взглядом Тойли Мерген. — Правда, кое-что и лишнего наговорили, — задумчиво продолжал он. — Нашлись такие горячие головы, что всегда норовят через край хватить. Но всё же народ правильно решил, дорогой мой. Главная вина на мне самом.

— На тебе? — хихикнул Гайли. — И ты прямо так перед всем народом повинился? — искренне недоумс Бал он.

— Как же не повиниться, если люди правы?

— Значит, на тебя всё свалили, а ты и обрадовался?

— Ты не крути, Кособокий. Ничего липшего я на себя не принял, а свои промашки признал.

— Слышишь, Акнабат, что он тут говорит! — обратился Гайли за поддержкой к сестре. — Да я бы на твоём месте лучше умер, чем покаялся! — убеждённо воскликнул он.

— Это почему же?

— Если не знаешь, я тебе сейчас втолкую, почему! — Шурин со злостью бросил на стол обглоданную кость и так же ожесточённо стал излагать свою точку зрения. — Кто сделал колхоз «Хлопкороб» образцовым? Тойли Мерген или они? Когда двадцать лет назад тебя выбрали председателем…

— Не двадцать, а восемнадцать, — поправила его сестра.

— Какая разница! — свирепо посмотрел на неё Кособокий и встал из-за стола. — Сколько я тебе твердил — не ввязывайся в спор, когда я говорю! И вообще, если меня перебивает женщина, во мне бес просыпается…

— Ладно, ладно, — постарался утихомирить его Тойли. — Как говорится, не мсти Ахмеду вместо Али. Скажи лучше, что я такого особенного сделал, пока был председателем?

— Ого, сколько сделал! — воскликнул Гайли, меряя шагами комнату и возбуждённо размахивая руками. — Вспомни, сколько гектаров засевали у нас хлопчатником, когда тебя выбрали? От силы двести, а то и меньше, А теперь сколько? Две тысячи! Разве легко шагнуть от двух сотен к двум тысячам? — Он всё больше входил в раж. — А кто это сделал? Кто, я вас спрашиваю? Тойли Мерген, кому же ещё! Кто одним из первых во всём Мургабском оазисе стал носить на груди Золотую Звезду? Тоже он, Тойли Мерген! Не будем брать в расчёт птицу там разную: кур» гусей. Лошади и верблюды здесь тоже не в счёт. А вот знают ли те, кто бесстыдно лил тебе на голову помои, сколько у нас в колхозе стало овец? Да ведь наши отары уже Каракумы не вмещают! А кто их вырастил? Я, что ли?.. А кто построил этот утопающий в садах посёлок с прямыми улицами, с электростанцией, с гаражом на сотни машин, со школой, больницей… А клуб, словно дворец падишаха!.. А детские сады… Ай, разве всё перечислишь? Кто всё это сделал? Кто, я спрашиваю?

Едва дождавшись паузы в речи Кособокого, Тойли Мерген коротко, но твёрдо сказал:

— Люди.

— Кто, кто? — делая вид, что не расслышал, подскочил к столу и упёрся в него своими длинными руками Гайли.

— Народ! — глядя ему прямо в глаза, ответил Тойли. — Да, да, народ!

— Нет, мне с тобой не столковаться, — вдруг присмирел Кособокий и опять уселся за стол. — Народ, говоришь? — Он неожиданно умолк и долго сидел, погружённый в свои думы. — Ну, а теперь, — встрепенулся Гайли через некоторое время, — раз тебя сняли, придётся кого-то выбирать на твоё место?

— Уже выбрали.

— Кого же это?

— А тебе-то что? — с ехидцей ответил Тойли Мерген. — Ты ведь всё равно работать не станешь.

— Судьба — она изменчива, — многозначительно заметил Гайли. Теперь он сидел развалившись, хитро щурил глаза и нарочито беспечно ковырял в зубах. — Что ни говори, а всё-таки каждому хочется, чтобы председатель оказался человеком солидным, степенным, с пониманием…

— Не знаю, угодили тебе или нет, а только председателем у нас теперь Шасолтан.

— Кто? — изумился Кособокий. — Шасолтан? Дочь поливальщика Назара?..

— Что, не по душе?

— Не очень-то по душе, — откровенно признался Гайли. — Да и справится лиг она?

— Ещё как справится! — убеждённо ответил Тойли. — Девушка умная, агроном с высшим образованием. Понимает и землю, и воду. И народ понимает — уже год как парторг. Не беспокойся, знает она людям цену, и тебе, и мне, кому хочешь.

— Так ведь женщина! Женщина! — закричал Кособокий. — Если скажешь, что женщина может быть министром, я поверю. А вот председателем колхоза…