Нина Катерли - Курзал

Людмила потом десять раз повторила: она всегда была уверена, что Танька ненормальная. Да и Раиса так считала. Все точно.

Разбирая старые газеты, Тамара решила: сегодня поздно, а в ближайший выходной надо обязательно сходить к Раисе Федоровне. Свинство все же, столько лет вместе проработали.

В этот момент из вороха газет выскользнул и упал на пол какой-то конверт с адресом, напечатанным на машинке. Подняла — заклеен, адресовано Мартьяновой Т. И. Внизу вместо обратного адреса прямоугольная фиолетовая печать, буквы оттиснуты слабо, еле разобрала: «Нарсуд… района…» Господи! Да неужели же опять что-то с Юркой?

Она так рванула конверт, что вместе с ним почти пополам разорвала вложенный туда листок. Повестка. Вызывают на завтра к одиннадцати часам… «Явиться в качестве свидетеля…» И сразу отпустило, потому что какой же она свидетель, если речь о ее сыне? Теперь можно было вздохнуть, сесть на стул и еще раз внимательно прочитать повестку. Та история с хулиганом?.. Дмитриев, что ли? Ладно, тут — не смертельно, следователь твердо сказал: чистая формальность, пять минут. Придете, подтвердите показания… Только она ведь уже позабыла… Кого-то он там избил, старика вроде… Ничего, на месте разберемся. Не задержали бы надолго! А все-таки безобразие посылать человеку повестку накануне суда! Другая взяла бы да и не явилась, чтобы проучить. Да… А как же Борис Федосеевич? Никуда тут не денешься, они спасли сына от колонии… где ж его носит, паршивца? Одиннадцатый час!

Юрик пришел в начале двенадцатого, и Тамара на него так накинулась, что парень даже оторопел: «Хамство! Эгоизм! Тебе известно, который час? Говори, известно или нет?» Сказал, что был в кино с Шестопалом. Думали, одна серия, а оказалось — две. И еще упрекнул — мол, тебя же не было, я ждал, беспокоился даже, а потом поел и пошел. Все верно. И, между прочим, задержалась, его не предупредила. Так-то вот… А Юрик заметил в руках матери повестку и конверт на полу, покраснел.

— Ой, мам, извини! Я ведь позабыл, это еще позавчера принесли, велели передать тебе лично, в руки. Я расписывался. Извини!

…Как вам нравится? «Извини». Вот легкомыслие! Нет бы испугаться, из суда ведь повестка, вдруг да к нему имеет отношение, к той кошке украденной?! Все уже забыто, сошло с рук, можно больше не волноваться. «Извини…»

— Кто принес?

— Парень какой-то. С усиками.

И все. Побежал умываться. А Тамара, поставив чайник, накинула пальто — и на улицу, в автомат. Объяснять Людке ничего не стала, попросила оформить полдня за свой счет. Сама подумала: на работу наверняка можно успеть к часу. Антон Егорович обещал зайти в конце дня. Значит, если чертить, ни на что не отвлекаясь, не слушать Людкину болтовню и стоны Катерины, что — ужас! — скоро двадцать лет, а до сих пор замуж не взяли, — словом, если сидеть не поднимая головы, к четырем будет готово.

Людмила обещала все оформить, но, конечно, не утерпела:

— Волка не будет, так и ты сразу отпрашиваешься? Свидание назначили?

Тамара вдруг вспомнила, увидела, как они сидели вдвоем в пустом чертежном зале… Вообще-то она не вспомнила, потому что и не забывала, все время это было с ней. Даже когда испугалась в первую минуту, обнаружив письмо из суда.

— Точно, свидание. В баре! — сказала и повесила трубку.

Вчера зима еще только намечалась, а за ночь город засыпало тяжелым чистым снегом. Утром снег все падал и падал, воздух казался голубым, улица — новогодней. Может быть, потому, что шла Тамара Ивановна по улице в неурочное время, когда все давно на работе, сидят там, как мыши, и не видят эту красоту.

В некоторых домах зачем-то еще горят окна, а для чего в такое утро искусственный свет, если на небе среди розоватых снеговых туч нет-нет да и прорвется оранжевым краем солнце?

В честь начала зимы Тамара Ивановна надела зимнее пальто с голубым песцом, белую вязаную шапочку, пушистый шарф. Ступала по тротуару как снежная королева, жаль, поглядеть некому, чувствовала — есть на что. Щеки горят, глаза, наверняка, блестят… Но пусто в этот час на улице, одни старухи с кошелками… Нет, вон, пожалуйста, все в порядке — водитель снегоуборочной машины высунулся в окошко своего красного чудища чуть не по пояс. Не любила вообще-то Тамара Ивановна этих машин, некрасивые. Раз некрасивые, значит, что-то не так в конструкции, верно? Но сегодня даже снегоуборочные машины делали улицу новой и праздничной, потому что означали приход зимы.

Тамара удивилась: что это она радуется? Никогда не любила зиму, это первое, а второе: идет, между прочим, не на свидание, а в народный суд. Ничего! Через час все будет кончено, и забудет она про этот суд, вернется на завод, а в конце рабочего дня… Вот оно откуда — чувство, будто сегодня праздник!.. А все же интересно, почему именно — он? Тамара Ивановна стала перебирать все положительные качества, которые делали ее начальника Антона Егоровича Волкова достойным любви. Ум, внешность, культура, талант инженера. А еще принципиальность и мужество, из-за которых ему пришлось уйти с прежней работы. И справедливость. И одновременно мягкость.