Джейми Макгвайр - Мое ходячее несчастье

— Я слышал, Эбби, день рождения удался на славу? — сказал Крис Дженкс, бросая лист салата на мою тарелку.

— Не трогай ее, Дженкс! — прорычал я, смерив его взглядом.

Круглая розовощекая физиономия Криса расплылась в улыбке.

— Паркер, говорят, рвет и мечет? Он сказал, что зашел вчера к тебе и застал вас в постели?

— Они просто прилегли отдохнуть, — осклабилась Америка.

Эбби быстро перевела взгляд на меня:

— Паркер заходил?

Я заерзал на стуле:

— Да, как раз собирался тебе сказать.

— Когда? — выпалила она.

Америка наклонилась к ее уху, видимо объясняя то, что все остальные уже знали. Голубка поставила локти на стол и закрыла лицо руками:

— Час от часу не легче…

— Так у вас ничего не было? — спросил Крис. — Черт, фигово! А я-то думал, Трэв, у тебя с ней все срослось…

Шепли попытался его предостеречь:

— Лучше прекрати, Крис.

— Ну а раз ты с ней не спал, то, может, я попробую? Ты не против? — усмехнулся Дженкс, подмигнув друзьям по команде.

Я, не раздумывая, вскочил с места и перегнулся через стол. Улыбка на лице Криса медленно сменилась испуганной гримасой. Я схватил его одной рукой за горло, а другой — за футболку. Моя злость дошла до такого градуса, что я даже не чувствовал, как костяшки кулака соприкасаются с черепом Дженкса. Хотелось разнести все к чертовой матери. Крис прикрыл голову, но я продолжал его бить.

— Трэвис! — вскрикнула Голубка, обежав вокруг стола.

Моя занесенная для удара рука застыла в воздухе, и я отпустил футболку Криса. Тот скорчился на полу. Увидев, как Эбби потрясена происшедшим, я и сам похолодел. Она сглотнула. Я попятился. Голубкин страх разозлил меня еще сильнее, но сердился я не на нее, а на себя. Мне стало стыдно.

Расталкивая всех на своем пути, я рванул к выходу, при этом задел Эбби плечом. Лучше не придумаешь! Сначала я добился того, что о девушке, в которую я влюблен, стали распускать сплетни, а потом еще и перепугал ее чуть не до полусмерти. Единственным подходящим местом для меня сейчас была собственная спальня. После всего случившегося я даже у отца постыдился бы просить совета.

Шепли догнал меня, сел рядом в «чарджер» и, не говоря ни слова, завел двигатель. Домой мы ехали молча. Мой мозг упорно отказывался представлять сцену, которая неизбежно должна была произойти сразу после возвращения Эбби.

Шепли припарковался на обычном месте, я вылез из машины и, как зомби, стал подниматься по лестнице. Благополучной развязки ждать не приходилось: или Голубка уйдет, испугавшись увиденного в столовой, или, что еще хуже, если она решит остаться, я должен буду сам освободить ее от данного мне слова.

Я мысленно метался из стороны в сторону, не зная, оставить ли Эбби в покое или попробовать начать все сначала. С одной стороны, за таких девушек надо бороться, она же не какая-нибудь «сестричка» со второго этажа общежития, которая рассталась с парнем и «открыта для новых отношений», поэтому не стоит удивляться, что с первого раза ничего не получилось. С другой стороны, не хотелось даже думать о том, какую уйму времени я уже отнял у Голубки своими, если можно так выразиться, ухаживаниями.

Войдя к себе в спальню, я швырнул рюкзак к стене, захлопнул дверь и принялся бесцельно топать по комнате, как годовалый ребенок. Легче не становилось: это хождение из угла в угол только напоминало мне о бессмысленности всех моих попыток привлечь Эбби. Под окнами остановилась машина и, перед тем как двигатель выключили, несколько секунд протарахтела вхолостую: по характерному высокому звуку я понял, что это «хонда» Америки. Голубка наверняка тоже приехала. Сейчас либо ворвется в квартиру с криками, либо, наоборот, будет удрученно молчать. Трудно сказать, что из этого было бы хуже.

— Трэвис? — спросил Шепли, приоткрывая дверь.

Я покачал головой и плюхнулся на край кровати. Матрас просел под тяжестью моего тела.

— Ты ведь не знаешь, что она скажет. Может, просто хочет проверить, в порядке ли ты.

— Я сказал «нет».

Шепли закрыл дверь. Деревья за окном уже начали сбрасывать побуревшую листву. Скоро они будут совсем голые. К тому времени, когда опадут последние листья, Эбби уедет. Черт, до чего же мне тоскливо!

Через несколько минут в дверь постучали опять:

— Трэвис, это я. Открой.

Я вздохнул:

— Голубка, уйди.

Дверь скрипнула. Эбби все-таки вошла. Я это понял, не оборачиваясь, потому что Тотошка при виде хозяйки забарабанил хвостиком по моей спине.

— С тобой все хорошо, Трэв? — спросила Голубка.