Джейми Макгвайр - Мое ходячее несчастье

Через двадцать минут я услышал, что приехала Америка. Они с Шепом спрятались от меня в его комнате, и, хоть говорили тихо, обрывки фраз все равно разносились по квартире. Голос Мерик растравлял меня: невыносимо было думать о том, что, может быть, всего несколько минут назад она говорила с Эбби.

Я заставил себя подняться и направился в ванную, чтобы принять душ и проделать остальные гигиенические процедуры, которыми в последние дни пренебрегал. Звуки, доносившиеся из комнаты Шепли, утонули в шуме воды, но снова всплыли, как только я выключил кран.

Я оделся и взял ключи от мотоцикла, настроившись на долгую прогулку, конечным пунктом которой, скорее всего, должен был стать дом моего отца.

Как раз когда я проходил мимо комнаты Шепли, у Америки зазвонил телефон. По рингтону я понял, что это Эбби, и внутри у меня все оборвалось.

— Могу заехать за тобой, и мы где-нибудь поужинаем, — сказала Мерик.

Голубка проголодалась. Значит, не исключено, что она поедет в столовую. Я выбежал из дому, вскочил на мотоцикл и рванул в кампус, не обращая внимания ни на светофоры, ни на дорожные знаки.

В столовой Эбби не оказалось. Я подождал немного, но она не появилась. Сникнув, я поплелся к мотоциклу. Уже стемнело. Вечер был тихий и холодный, совсем не похожий на тот, когда я выиграл пари и пешком провожал Голубку до «Моргана». Из-за этого контраста я еще острее чувствовал пустоту от нашей разлуки.

Вдруг в нескольких ярдах от себя я увидел одинокую маленькую фигурку, которая шла по направлению к столовой. Это была Эбби.

Волосы Голубка собрала в пучок, и, когда она подошла ближе, я заметил, что на ней нет макияжа. Руки у нее были сложены на груди. Вместо пальто Эбби надела толстый серый кардиган.

— Голубка? — окликнул я ее, выйдя из тени на свет.

Она, вздрогнув, остановилась, но, узнав меня, несколько расслабилась:

— Боже мой, Трэвис! Ты меня до смерти напугал!

— Мне бы не пришлось подкрадываться к тебе в темноте, если бы ты брала трубку, когда я тебе звоню.

— Выглядишь просто ужасно. Как будто только что из пекла, — сказала она.

— Неудивительно. У меня такое ощущение, будто пару раз за эту неделю я там побывал.

Эбби поежилась, и я с трудом удержался, чтобы не обнять ее и не согреть своим теплом. Она вздохнула:

— Вообще-то, я собиралась поесть. Я тебе позже позвоню, ладно?

— Нет, мы должны поговорить.

— Трэв…

— Я отказался от предложения Бенни. Еще в среду позвонил ему и сказал «нет».

Я надеялся на улыбку или на какой-нибудь другой одобрительный жест. Но у нее на лице ни единый мускул не дрогнул.

— Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать, Трэвис.

— Что ты меня прощаешь, что возвращаешься ко мне.

— Не могу.

Мое лицо болезненно сжалось. Эбби попыталась пройти мимо, но я инстинктивно преградил ей дорогу, чувствуя, что если сейчас не удастся ее задержать, то это будет конец.

— Я не спал, не ел… Извини, мне трудно сосредоточиться… Я знаю: ты меня любишь. У нас все будет по-прежнему, стоит тебе только захотеть.

Она закрыла глаза:

— Наши отношения не могут привести ни к чему хорошему, Трэвис. Думаю, желание сделать меня своей стало для тебя навязчивой идеей, вот и все.

— Эбби, но это неправда! Я люблю тебя больше жизни!

— О том и речь. Ты говоришь как сумасшедший.

— Я не сумасшедший. И говорю правду.

— Допустим. Тогда что для тебя на первом месте? Деньги? Потом я, потом твоя жизнь? Или что-то все-таки важнее денег?

— Послушай, я понимаю, что ошибся. Если бы знал, что ты меня бросишь, я бы ни за что… Я просто хотел позаботиться о тебе.

— Ты это уже говорил.

— Пожалуйста, не поступай так со мной. Я не могу этого выносить… Ты меня убиваешь, — сказал я, балансируя на грани паники.

Как и раньше, когда мы были только друзьями, Эбби отгородилась от меня стеной, но на сей раз еще более крепкой. Голубка не слушала меня. Достучаться до нее было невозможно.

— С меня хватит, Трэвис.

Я снова сжался:

— Не говори так.

— Все. Иди домой.

Я поднял брови:

— Мой дом — это ты.

Эбби помолчала, и в какой-то момент мне даже показалось, что я смог пробить стену. Но огонек, мелькнувший в Голубкиных глазах, тут же погас. Она опять от меня закрылась:

— Трэв, ты сделал выбор. Я тоже.

— Говорю же тебе: ноги моей больше не будет в Вегасе и с Бенни я не собираюсь разговаривать. Я остаюсь здесь, чтобы окончить колледж… Мне нужна ты. Ты нужна мне, ты мой лучший друг. — Слезы обожгли мне глаза и покатились по щекам. Не в силах сдерживать себя, я потянулся к Эбби, обнял ее маленькое тело и прижался губами к ее губам, но они были холодные и твердые. Тогда я взял Голубкино лицо обеими ладонями и поцеловал с еще большей силой, надеясь добиться ответа. — Ну пожалуйста! — умолял я. — Эбби не разжимала рта. Ее тело казалось безжизненным. Наверное, если бы я сейчас опустил руки, она бы упала. А я все просил: — Поцелуй меня! Пожалуйста! Я же сказал ему «нет»!