Константин Кропоткин - Призвание - маленькое приключение Майки

Она была даже лучше, чем топ-модель: глаза у нее были большие и темные, кожа смугло-загорелая, а по спине вилась длинная черная коса.

Фотограф, стрекоча своим аппаратом, скакал вокруг нее, как заведенный, а красавица, будто вышедшая из книжки про казацкий город Краснодар, делала вид, что ей некогда. Высоко подняв подбородок, она нетерпеливо цокала носком высокого красного сапожка, но даже непосвященной девочке было видно, что смуглянке нравится — нравиться. «Ясное дело, — думала будущая барышня. — Лучше быть в центре и не замечать, чем замечать, что ты не в центре».

— Я не понимаю, Варкуша, что вы хотите от меня? — высоким голосом говорила красавица, глядя куда-то поверх людской суеты.

— Душечка! — вскрикивал в ответ тот, приседая и нацеливаясь на нее объективом. — Вы снова будете номерной звездой!

— …Прекратите же эту муку, вы же не зверь, — говорила красавица, слегка виляя черной косой. — Я настаиваю, чтобы идти. Зов скоро, а секретики не готовы, ну, совершенно. Можно подумать, что у меня их нет совсем. И вот стою я перед вами, как простая австралийская баба…

Дальше она заговорила в рифму:

«Где-то я уже слышала похожий стишок», — подумала Майка, но, очарованная восхитительной женщиной, оставила эту мысль на потом.

— мелодично продолжала волшебница, —

Обитателей «Детского мира» поэзия не смутила и даже не развлекла: они все также и занимались своими делами — толкались, бегали и шумели. Сляпанные на разные лады рифмы, кажется, были здесь обычным делом.

— нараспев говорила красавица, —

…А далее она застыла, будто заледенев, и если б не иссиня-черная коса волосы и смуглая кожа, то ее запросто можно было назвать «Снежной королевой». — Му! — издал Никифор восхищенный звук. Его переполняли чувства. — Неподдельная му… — он опять умолк. — Самая настоящая му-у-уза! — наконец совладал с собой восторженный умник. Майка шмыгнула носом. Если бы не малые десять лет, то девочка, конечно, не сдержалась бы: она бы от полноты чувств обняла чернокосую женщину, но, будучи еще ребенком, позволила себе лишь затрепетать на расстоянии.

— Обретение! — взвыл Никифор. — Право, какая находка!

Красавица мазнула по нему осторожным взглядом и разом вернула себя в прежнюю деловитость.

— На полигоне я заготовила много секретиков с разными цветами, — проговорила она, опять ни к кому не обращаясь. — Они могут быть то одного оттенка, то совершенно другого. Это очень глубокий цвет. А я говорю, что невозможно, потому что иначе нельзя. Но он лишь посмотрел и не внял, — красавица-смуглянка вздернула соболиные брови, не меняя картинной позы.

— Госпожа Телянчикова, я внял! Еще как внял! — закричал Никифор. — Ваши находки сколь бесспорны, столь и неподражаемы!

Та прищурилась и, будто лишь сейчас увидев Никифора, улыбнулась во весь свой тонкий извилистый рот. Никифор улыбнулся ей еще лучезарней и, поклонившись в старомодном прощании, пошел дальше.

— Фея Телянчикова работает над своей личной программой переразвития, — пояснил он, ведя Майку сквозь суету и гвалт. — Побольше бы нам таких специалистов, да где средства взять? Хорошо хоть на одну Фею изыскали возможность… Эх, почему у нас таких не делают?

— Вход только посторонним! — раздался скрипучий голос. — Лишним сдаваться! Не положено!

Стариковский голос доносился из низенького оконца в стене, за которой по расчетам Майки, хорошо знакомой со своей школой, должен бы находиться гардероб.

— В короб! — кричал неизвестный. — На сдачу!

Никифор хлопнул в ладоши — жужики выскочили из Майкиных карманов прямиком в оконце, на руки к невидимому гардеробщику.

— Доносчиков у нас сдают, — пояснил Никифор.

— Кто это доносчик? — удивленно спросила Майка.

— Ну-да, доносчики. Они же донесли до тебя благую весть? И тебя до нас донесли. Значит, доносчики. Склонение у них такое. Согласно расписанию «Детского мира» доносчики могут находиться только в пределах мастерских на третьем этаже и в коробах Гохрана.

— И теперь в коробку? За что?!