Константин Кропоткин - Призвание - маленькое приключение Майки

— Ах! Чудно! Чудно! Его и развенчаем, — обрадовался провожатый. — Да ты не переживай! Дурень не опасен. Он не додумывает свои глупости, так что до полного идиотизма ему далеко.

Никифор с веселым видом говорил что-то злое и от того сам выглядел по-дурацки.

— Он живой человек, — сказала Майка.

Провожатый поспешно стер улыбку:

— Да, глупость — это тоже талант. Только им нельзя злоупотреблять. Хотя? — чудак задумался, а красный галстук, снова полыхнул. — Непроходимая глупость, бывает, очень неплохо сочетается с исключительной внешностью. Эх! — он вздохнул. — Непростые наступили времена. Сейчас ведь главное выделиться, а там уж видно будет, кто умный, кто дурак, кто притворяется умным дураком, а кто — дурным умником. Но вообще, в большом и главном ты права. Что бы делали умные без дураков? — а далее вдруг подбоченился и завизжал.

— Глупо без дураков на свете жить, Без них никак нельзя умы кружить. Тянется тень за светом, Лезет дурак с приветом. Без дураков, Мир таков… Никифор, взрослый и даже очень взрослый человек, затряс воображаемой юбкой и запрыгал, высоко подкидывая ноги.

— Опа! Опа! Галопом по Европам, Америкой, да Азией вслед за безобразием! — Никифор вопил и дрыгался, как умалишенный. — Ай-нэ-нэ! Да, ай-нэ-нэ!

В этот момент если кто и казался идиотом во всем постороннем мире, то уж точно не грустный человечек, поникший где-то неподалеку на засохшем дереве.

— Прекратить! — неожиданно сорвался с Майкиного языка громкий приказ.

Где-то недалеко созвучно грознуло. О себе готовилась заявить майская гроза.

Никифор так и застыл — с поднятой ногой и выпученными глазами.

— Вольно, — Майка не приказала уже, а попросила. Она и не поняла, откуда взялся у нее этот командный тон.

— Не понравилось? — снова ожив, спросил ее Никифор.

Она дернула головой: нет, не понравилось.

— Вот и правильно. Тебя в дураках не оставишь. Кровь гуще, чем вода.

Послышался гулкий звук. Будь на месте Майки ее мама, то она без труда бы его распознала: дудели в горн. Но у Майки было простое, а не пионерское детство. «Труба», — так подумала современная школьница.

— Опаздываем! — закричал Никифор и прибавил шагу.

Майка припустила следом.

«Бедный Дурень, — спеша за Никифором, думала она, — ищет непонятно что. Да еще в таком неудобном виде. Вверх ногами, наверное, очень трудно отыскать что-то стоящее…».

«Динь-дон», — звякнул невидимый колокол.

Майка замедлила шаг. «Да ничего он не ищет!» — осенило ее.

Заштатный Дурень, грустный человечек, уже нашел себя. Он перевернул свою улыбку, и та, сделавшись печальной гримасой, наконец-то подошла к его грустным глазам.

И как она раньше не догадалась?

К Майке мигом вернулась прежняя беззаботность. «Детский мир», притворившийся родной школой, наконец-то смог целиком завладеть ее вниманием.

Это был самый неуместный «Детский мир», из всех, какие Майке доводилось видеть.

Во-первых, он имел обманчивый внешний вид.

Снаружи «Детский мир» выглядел крепким и ладным, но внутри заметно отличался от Майкиной гимназии. Стены здесь были до пояса покрашены буро-зеленой краской. Высокий потолок, некогда разрисованный полноцветными картинами из детской жизни, теперь был местами заляпан чем-то белым, серым и бурым — будто на затянувшейся стройке.

Во-вторых, «Детском мире» было битком недетского народу: и взрослые, и такие старички, что им можно было запросто дать сорок лет.

А в-третьих, — и это Майка поняла только хорошенько оглядевшись — в поддельной школе все жило ожиданием праздника: пылали щеки, сияли глаза, плескался смех, и если бы в центре фойе стояла ёлка, а воздух пах апельсинами, то можно было запросто подумать, что скоро Новый год.

Облезлым «Детский мир» выглядел только на первый взгляд.

На лавочке возле окна Майка приметила беловолосого негра в темно-синем костюме. Положив ногу на ногу, с улыбкой гляделся в окно и переливался красотой: зубы у него были сахарно-белые, ладошки розовые, а лицо блестящее, как баклажан…

От темнокожего блондина ее отвлек взрыв смеха.

— Скажи: твор о г или тв о рог? Если потухло, то когда же погаснет? Земля вокруг себя вертится или вокруг солнца? — люди окружили длинного сухого человека в чем-то тускло-болотном.

Ответов его слышно не было, но, судя по веселью, они соответствовали настроению.

— Минуточку-минуточку… Еще раз! И еще, и еще! А вот так… — неподалеку прыгал юркий седой человек в потертом кожаном пиджаке. Вооруженный большим старомодным фотоаппаратом, он снимал самую восхитительную красавицу, какую Майка только могла себе представить.