Римма Глебова - Хроники Любви

— Мама! Ты где?

— Я в кухне, окно мою.

Мара мыла раму, рама мыла Мару. Наша Мара никогда не плачет, потому что не уронит в речку мячик. Мара плюс Вилли. Вилли плюс Мара. Звучит!

— Мама, тебя в школу вызывают. У нас новый руковод и всех родителей вызывает, по очереди!

— А зачем?

— Не знаю. Наверно, так ему надо.

Мара пришла в школу. Не пришла — прибежала, после работы, уже из дома, потому что надо было сначала домой, из багажника вытащить двух кур и упаковку мяса, и в холодильник положить, протухнет всё, пока учитель наговорится и вывалит на ее бедную голову тысячу жалоб на дочку.

Мара рассчитывала на час беседы, не меньше. Но обошлось всё пятнадцатью минутами. Учитель сидел в пустом классе и даже головы не поднял, когда Мара вошла. Тогда она подвинулась ближе и кашлянула. Он глянул на нее… Мара запомнила этот первый взгляд, сначала рассеянный, а потом… Он смотрел на нее, как будто давно не видел перед собой женщину. Вдруг сильно смутился и даже порозовел, так слегка, чуть-чуть. Теперь Мара была поражена — впервые видела смущенного мужчину. Однако, Вилли — так он представился, быстро пришел в себя, и оказалось, что он никого не вызывал, ни её, ни других родителей. Но охотно начал ей рассказывать про детей, хотя Мару интересовала только Ека. Когда перешли на Еку, Мара с удовольствием выслушала все приятные для родительского уха слова — «сообразительная, умная, быстро решает задачки, но вот имеет один существенный недостаток…». Мара напряглась. «Дает списывать домашние задания, а это нельзя. Каждый сам должен стараться, а не можешь решить… что ж, не быть тебе ни Пифагором, ни Эвклидом, но возможно, что Достоевским или Гейне».

Тут они заспорили, кем лучше быть, по Вилли выходило, что лучше Эвклидом, или Ландау, больше пользы человечеству, по Маре, так лучше Пушкиным или Ахматовой. И на весь спор и разговор ушло четырнадцать минут, и еще минута ушла на прощание — Вилли спохватился, что опаздывает на совещание у директора и сказал, что беседа была очень интересной, и он не возражает, чтобы продолжить… если у нее найдется время, конечно. При этом заглянул ей в глаза, и этот взгляд Мара унесла с собой, потому что про математику в нем не было ничего.

Дома Ека не высовывалась из своей комнаты, и Мара сама зашла.

— Ну, как? — спросила Ека с дивана, отложив задачник по математике.

— Ничего. Всё нормально.

Мара не стала говорить, что никто не вызывал ее в школу, она просто забыла об этом.

— Что? Не понравился? Совсем?

Мара щелкнула дочку по носу и ушла на кухню готовить ужин. Ей, конечно, не было видно, как Вилли, после совещания у директора по поводу ужасной дисциплины во всех классах, просматривает журнал со сведениями о родителях, и, найдя нужный телефон, долго разглядывает, словно никогда не видел столь интересных цифр.

В субботу поехали в Луна-парк. Ека, Мара и Лева. Гуляли по дорожкам, вокруг большого пруда с утками и черепахами, Ека приставала к Леве с глупыми вопросами, с интересом выслушивая ответы. Оказалось, что он всё про всё знал, и где живут утконосы, и что едят бегемоты — самые опасные звери в мире, хотя кажутся такими милыми и добродушными. Лева работал директором зоопарка, о чем Ека пока не знала, поэтому удивлялась. Мару снабдили деньгами — Лева дал ей достаточно, и она перебегала с одного аттракциона на другой, а Мара с Левой сидели на скамейке и оглядывались на жуткие взвизги со всех сторон. «Нет, я бы ни за что! Как им не страшно там? — удивлялась Мара. — А они не упадут оттуда?» Лева предложил Маре тоже попробовать покататься на чем-нибудь, хотя бы на «горках», но она отказалась, уж очень там кричат, значит, страшно. Ека вернулась возбужденная и довольная, но охрипшая.

Потом обедали в небольшом ресторанчике, Леве с Марой поставили по бокалу вина, Лева и Еке налил чуть-чуть из своего бокала, мама только покосилась, но, к удивлению Еки, ничего не вякнула. На десерт принесли красивые вазочки и большую фарфоровую «ладью» с разноцветным шариками мороженого и сверху гора взбитых сливок, Ека не заметила, как умяла добрую половину этого великолепия, и почти совсем потеряла голос, но была очень довольна.

— Знаешь, мама, а твой Лева ничего, лучше твоих прежних, — хриплым шепотом сказала Ека, когда они уселись на задние сиденья, а Лева пытался выехать с плотно забитой стоянки.

— Ну, так я вообще неплохой парень, — вдруг отозвался Лева, ловко объезжая машины и, наконец, выруливая на дорогу. — Видишь, мне таки удалось никого не стукнуть! Всё путём!»