Франсин Проуз - Голубой ангел

– Вот сучка… – повторяет Свенсон, других слов у него сейчас просто нет.

Бентам деликатно морщится. Уставившись в потолок, он говорит:

– Тед, возможно, еще не время, но напоминаю: все, что вы скажете, может быть использовано против вас.

– Понятно, – отвечает Свенсон. – Я что, арестован? Вы мне зачитываете права Миранды [25] Права подозреваемого, которые должны быть ему разъяснены при аресте до начала допроса (решение об этом было принято в США в 1966 г. по делу Миранды и является подкреплением права, гарантированного Пятой поправкой к Конституции) ?

– Миранды? – Может, Бентам решил, что это женское имя? Что так зовут еще одну студентку, с которой Свенсон встречается?

– Мои законные права. Мы, американцы, находимся под защитой нашей Конституции.

– Ах, да, – кивает Бентам. – Конечно-конечно. Тед, эти улики, – он показывает на магнитофон, изображая на лице подобие сочувствия, – чертовски серьезны.

– В каком смысле?

– А вот это уже зависит от вас. – Бентам переплетает пальцы. – У нас есть несколько вариантов. Дело весьма неприятное, так что давайте я сразу все выложу. Студентка обвиняет вас в сексуальных домогательствах. Грозится привлечь к судебной ответственности университет. С учетом того, что она предъявила, я полагаю, вам следует подумать об отставке. Это был бы лучший выход для всех нас. Понимаете, старина, я не стал бы просить вас об этом только ради университета. Я бы сказал: хотите драться – вперед, деритесь. Но вы подумайте о своей семье, о своей репутации.

«Старина»! Свенсон и не предполагал, насколько противны ему эти академичные британцы, их напускная, словно «Мармайтом» намазан­ная, politesse. Какого ответа ждет от него Бентам? Слушаюсь, сэр. Сию минуту, только бумаги из кабинета заберу. А где же справедливость? Свенсон не виновен. Это Анджела потащила его в «Компьютер-Сити», Анджела заманила к себе в комнату, Анджела задрала юбку. Да, конечно, он мог отказаться. Просто сказать «нет». Ему известно про разницу поло­жения преподавателя и студентки. Но здесь дело было не в этой разни­це. Дело было в страсти. Скажем так, они взаимно соблазнили друг дру­га. Ему неловко даже позволить себе подумать, что дело было в любви. И не станет он так думать, во всяком случае в присутствии Бентама.

– А каковы же так называемые варианты? – Он тоже переплетает пальцы – подсознательно копирует Бентама.

– По-видимому, – говорит Бентам, – нам придется созвать комиссию, которая будет во всем разбираться. Собирать свидетельские показания. Беседовать со студентами. Комиссия составит заключение, даст рекомендации. Затем, если понадобится, будет устроено слушание дела. Могу предположить, что понадобится. – Он опять кивает в сторону магнитофона. – И так далее, – пожимает плечами Бентам.

– А если эта комиссия решит, что я виновен, что тогда?

– Тогда, Тед, нам с вами придется расстаться. Это основание для увольнения.

– А как насчет правовой процедуры? Мне следует обратиться к своему адвокату? – К какому адвокату? У него нет адвоката.

– Это же не суд, – устало отвечает Бентам. – Это сугубо внутреннее дело. В университетском справочнике про сексуальные домогательства все разъяснено.

– Э, погодите-ка! – возражает Свенсон. – Не было сексуальных домогательств. Я не принуждал эту девицу спать со мной в обмен на услуги по проталкиванию ее романа.

– А выглядит все это, – Бентам опять показывает на магнитофон, – как классический случай сексуального домогательства. Да, кстати… Мисс Арго обратилась ко мне с просьбой: просила вам передать, чтобы вы не пытались с ней связаться, пока не будет принято решение по этому делу.

Мисс Арго? В этот момент Свенсон и решает, что тонуть будет вмес­те со всем университетом. Нет, он не уйдет молча и покорно. Если уж так – пусть рушится все. Еще посмотрим, выстоит ли Юстон. Нет, он, черт подери, сдаваться не намерен! Но до него постепенно доходит и все остальное. Жизнь его кончена, брак рухнул. Шерри его бросит, он останется один, без работы, на улице. Придется продавать дом, нани­мать адвокатов.

– Что скажете, Тед? – спрашивает Бентам.

– Давайте, приступайте. Объявляйте слушание дела. Сколько времени займет эта чертова процедура?

Ректор смотрит на календарь, но это пустая формальность. Дата ему уже известна.

– Что ж, начинаются рождественские каникулы, потом лекционный период. Думаю, тянуть не надо. Скорее всего, это будет на второй неделе следующего семестра.