Александр Егоров - Пентхаус

«Он сказал мне: этот молодой человек — это кое-что особенное, — объяснял Михаил Аркадьевич. — Это он про вас сказал, Артем. Он сказал: из мальчика обязательно выйдет толк. Я так понимаю, его рекомендация не имеет прямого отношения к нейрофизиологии, но я ему верю, как родному. Так что вы, юноша, сдавайте экзамены и сразу ко мне».

Так я и поступил. И через полгода уже зарабатывал очень неплохие деньги, вытаскивая некоторых особенных клиентов из базы данных доктора Литвака.

Теперь я думаю: старый профессор искренне верил, что у меня необычные способности. И он до последнего надеялся, что я смогу помочь и ему тоже. Вернуть ему юность. Хотя бы на полчаса.

Ему хватило бы и трех минут с его-то инфарктами. Он не мог не знать об этом.

Подумав так, я даже вздрогнул — и как раз в этот момент в кармане завибрировал мобильник.

Номер был незнакомым. Но голос я сразу узнал.

— Ага, самолет снова появился на радарах, — проговорил в трубке охранник Руслан. — Значит, ты на электричке катаешься. Я так и думал. Живучий парень.

Я молчал. Только скрипел зубами.

— Хочу предупредить, — сказал Руслан. — Ты, конечно, продвинутый доктор, много знаешь. Только слишком много говоришь. И все не по теме. Ты что там генералу наплёл?

— Ничего особенного, — пробормотал я.

— Врешь.

— Я ничего не скажу.

— Уже теплее. Но я люблю, когда совсем горячо. Really hot. Понял?

— Почувствовал, — сказал я.

Мне вспомнился запах гари от бывшего «Мерседеса». Этот запах меня с детства преследует.

— Тогда слушай. Майор, когда тебя вызвал, допустил ошибку. Он ее… исправил. Теперь твоя очередь отвечать. Как в школе, знаешь?

— Ничего я не знаю.

— Двойка тебе. Придется ставить вопрос об исключении.

— Что это значит? — спросил я.

— Скоро поймешь. Мой тебе совет: понять побыстрее.

Трубка умолкла. Потом в ней раздались короткие гудки.

Отчего-то меня трясло мелкой, противной дрожью. Вроде не трус. Странно.

Я невесело усмехнулся. Отключил мобильник и вытащил батарейку. Они больше не увидят меня в своем навигаторе. Я вышел из их системы координат.

Вот только своей у меня по-прежнему нет.

Заставка на мониторе была набрана крупными буквами:

ИЩЕЗНИ ГНИДО

Я увидел эту надпись, как только (опасливо прислушиваясь) вошел в свою комнату. В полной темноте надпись выглядела феерично. И вдобавок светилась всеми цветами радуги.

А еще гости немного поломали мебель и повыбрасывали одежду из шкафа. И оставили на столе пустой раскрытый чемодан на колесиках.

Message я понял сразу. Этот парень не любит шутить и слов на ветер не бросает. К тому же он — полнейший отморозок, и, если я не пойму его правильно…

Я не успеваю достроить картинку. На стене звенит телефон. «Привет!» — говорю я.

То есть — нет, не так. Иначе.

— Здравствуй, Лида, — говорю я. — Извини. Я совсем забыл тебе позвонить.

Это точно: совсем забыл.

Взволнованный голос звенит в трубке. Оказывается, она и так много чего знает. Ей позвонили из страховой компании. Говорили вежливо, так вежливо, что стало понятно: нихрена нам не заплатят. Мне так погано, что я даже не удивляюсь.

— Я займусь всем этим позже, — говорю я. — Спасибо, Лида. Ты не обижайся, но, похоже, нам придется закрыть лавочку. Так что я тебе больше не работодатель, Лидка.

На том конце провода — слезы и непонимание.

— Просто не хочу тебя грузить, — объясняю я. — Но ты же все понимаешь. Ты такая классная.

Это вырывается у меня помимо желания. Но вот что странно: ее сознание цепляется за эти глупые слова, как рыбка за блесну, а самое занятное, что и я чувствую азарт рыболова. Мне двадцать семь, а ей и вовсе двадцать два.

— А хотите, я приеду? — шепчет она, прикрыв трубку ладонью, чтоб родители не слышали.

— Ты бы видела, что тут творится, — говорю я на автомате. — Ты испугаешься.

Ох уж эти игры словами. А всего-то и надо — поставить глагол в совершенное будущее. И оно как будто вот-вот совершится.

— Мне кажется, я могла бы… — начинает Лидка.

Она позиционирует себя правильно. Но я останусь ее хозяином, если сейчас скажу «нет».

— Нет, Лида, — говорю я, отчего-то зажмурившись. — Не сейчас.

Она моментально все понимает. Я брал ее на работу, чтобы она все понимала без слов. «Не сейчас» — это и так уже нарушение правил.

— Георгий Константинович звонил, — сообщает она. — Он спрашивает, как у нас дела? Я сказала, что никак.

— Георгий Константинович?

Спасибо, Лидка, за эту мысль.