Олеандр Олеандров - Сборник - 200 рассказов Олеандрова

Тапочки за мной носить в зубах и пятки мне лизать пока я сплю.

Ты всё понял?

Но тот сладко зевнул и повернулся ко мне, извините за слово – задом.

Я почувствовал себя – морально раздавленным.

Ну надо же… какого гада выкормил.

Ну почему… почему я люблю его?

Однажды я видел кадры немецкой военной кинохроники, – фашисты проводили испытание отравляющих газов и в несколько камер поместили – собаку, мышей, кроликов, обезьяну и кота.

Когда запустили смертельный газ – все животные начали скулить и кидаться на стенки камеры с исступлением ища выход.

Все, кроме кота.

Когда тот вошёл в камеру то сел посредине пола и о чем то грустно задумался.

После этого – он ни разу не пошевелился.

Никакие крики, смертельный газ и суетня умирающих соседей – не смогли вывести его из этого раздумья.

Когда газ уже начал действовать вовсю, – было видно на плёнке что с него начала слазить шерсть а по морде стекать слюна, но он не искал спасения, выхода или укрытия.

Его задумчивый взгляд не сводился с какой-то точки в пространстве. Он думал о чем то своём и это было настолько важным что плевать ему было на ядовитый газ, на фашистов, да и на саму смерть… он был умнее их всех.

Выше их всех.

Нацистская кинокамера перестала снимать скулящую собаку и бегающих мышей, а уставилась только на кота.

Кажется даже нацисты были в шоке от такого поведения.

Никакой логики.

Может быть поэтому потом котов перестали брать для медицинских экспериментов.

Кот – странное животное, даже какое-то мистическое.

Я протянул руку и прижал Мусика к себе. – Вылечи меня Мусик от гриппа! Я знаю – ты всё можешь!

Ты знаешь много тайн на этом свете! Только скрываешь это от меня!

Но Мусик вдруг уставился на потолок где маленький паучок плёл паутину. Прямо у меня над головой.

– Он же дурак, Мусинька! У меня на окнах сетка от мух.

И кого он здесь хочет поймать?

Паучок был маленький, очень худой, но работал как стахановец.

Что-то плёл, перебегал и укладывал себе в сеть.

– Муся, учись как надо работать!

Действительно, от паучка нельзя было оторвать взгляд.

За пол дня, он слепил отличную крепкую сеть!

Прошло пару дней, я уже начал чувствовать себя лучше, только кажется что наш паучок – умирал. Мух то ведь не было.

Даже Мусик, который часто смотрел на него, кажется переживал за него.

И тогда я убрал сеточку с окна.

Да, я знаю, влетит маленькая мушка, попадёт ему в сеть, он впустит яд, она умрёт, разложиться, а потом он её съест.

Брр… Зачем мне всё это? От одиночества?

Поскорее бы вернулись родичи!

Но муха уже влетела в комнату,

Это была огромная муха, такая чёрная что даже отливала синевой.

Я закрыл окно и ждал когда муха влетит в сеть паучку.

Ждать оказалось долго но она всё-таки влетела.

И тогда началась смертельная драка между ними которую я не смог предугадать.

Муха отбивалась от паучка лапками и тот пытался зайти с разных сторон чтобы ужалить её.

Но не мог,

Весь вечер продолжался этот бой.

И всю ночь.

Утром, когда я проснулся, я увидел как муха продолжает свой последний бой.

Бой за свою жизнь.

Мой кот сидел возле меня и тоже смотрел на неё…

А потом случилось невероятное – муха вырвалась из сетей паучка.

Ух ты! Как она смогла это сделать? Откуда такая сила взялась?

Или сеть не выдержала такого долгого боя?

Но муха почему-то далеко не улетела,

Отлетев всего два шага от сетки паука, она села на стену и стала смотреть на него.

Так продолжалось минут двадцать.

А потом муха оторвалась, взлетела от стены и начала лететь по комнате набирая скорость, а затем – она вдруг протаранила сеть паука, потом снова сделала круг – и снова протаранила.

Сеть обвисла грязными клочьями, паучок куда-то спрятался.

Мой кот тоже почему-то удрал, а муха как бешеная продолжала таранить и таранить сеть паука как будто хотела стереть его с лица земли.

– Она бешеная! – Понял я,

Я открыл окно и муха вылетела наружу.

Потом туда же отправился и паучок которого я посадил на газету и выкинул в палисадник

– Гуд-бай дорогой товарищ!

Мусинька, трусливо появился из под дивана.

Нет, он всё-таки не герой.

Она крутилась как лань, то приседая, как бы ненароком открывая свою

талию, то скользила по паркетному полу, как птица.

– Она моя! – Dдруг сказал Гирей -

Хочу тебя. Всем сердцем. Всей силой.

И вдруг толчок в спину опрокинул его на землю.