Регина Дериева - Придурков всюду хватает

Деды и прадеды очень многих иностранцев любили по молодости гнуть подковы и завязывать каминные щипцы в узел. Короче, баловались с железом, чтобы создать побольше металлолома. Они, можно сказать, предвидели, что их странам вскоре понадобится металлолом для вооружения и последующего разоружения. И так много этого железа с тех пор валяется по разным углам, что до сих пор его продолжают находить.

А так как надобность в металлоломе не отпала только в Озверятнике, то множество озверейских множеств занято здесь разгибанием и развязыванием иностранного железа. Множество множеств, опираясь на каминные щипцы, медленно распрямляется, чтобы занять, курчавясь своими невыглаженными волосами, устойчивое положение среди прочих народов. И это, считаю я, важная культурная инициатива. Вероятно, наиважнейшая, поскольку с реальной высоты своего роста мир может увидеться озвереям совсем иным.

4

Раньше человек из своей головы шары вынимал. И шары эти были самого разнообразного свойства и вида, от каменных до воздушных. Каков человек, такой, можно сказать, и шар. Иногда вся жизнь человека уходила на то, чтобы заполучить шар, допустим, из жадеита. Такой шар говорил о том, что индивидуум имел твердый характер, независимо от его отношения к Востоку. Шары попроще, вроде мраморных, давались легче, но тоже требовали определенных усилий. Шар из горного хрусталя убеждал окружающих в кристальной честности хозяина, а из лазурита или малахита — в богатстве воображения. Гранитные шары до сих пор украшают некоторые столбы, радуя потомков, чьи предки делали все основательно и лбы зря не морщили. Обладатели же воздушных шаров вообще не имели морщин, а просто выдували шар и улетали тотчас на Луну и другие планеты. Некоторым оригиналам и артистам требовалась, правда, целая связка воздушных шаров, но до звезды эрцгерцога Карла они все равно не долетали, а оказывались на каком-нибудь дырявом облаке, чтобы в самое неподходящее время свалиться на чью-нибудь голову. Такие, следовательно, были раньше люди.

Что касается нынешних времен, то из головы теперь человеку вынуть абсолютно нечего, хотя генная память подсказывает ему, что вынуть что-нибудь обязательно нужно. Вот он вместо шаров и вынимает факсы из головы. Даже намека на артистизм нет на сморщенном челе озверея, сопровождающего каждое свое движение выкриком «факс ю». Ничего тут не поделаешь, да и не нужно, поскольку таковы озвереи и их факсы.

Вот будь у озвереев евреи, они наверняка вели бы себя иначе, вынимая из головы только самые полезные и драгоценные шары. Но озвереи неправильно повели себя с евреями, сильно оскорбив последних утверждением, что вполне обойдутся без них. Таким образом, Озверятник остался без шаров и без евреев, срочно перебравшихся на другие территории и живущих теперь под новыми знаменами. Некого стало обвинять в хитроумно сплетаемых заговорах! И судопроизводство в Озверятнике заглохло, потому что не осталось там ни Дрейфуса, ни Бейлиса.

И вот жить в Озверятнике стало совсем скучно. Так скучно, что когда мне на голову свалился один еврей, с карманами, полными шаров, то я о нем властям даже не заикнулся. И теперь у меня самая большая в мире коллекция шаров, которые я, со своим замечательным евреем, храню в надежном месте, подхихикивая и двигая ушами от непрерывного удовольствия.

Несколько слов по поводу значат в общем-то столько же, сколько несколько слов без повода. Только слова без повода произносятся по любому поводу, за ними, нужно отметить, в карман не лезут, а вот для определенного повода даже несколько слов найти бывает очень и очень сложно. И такое впечатление, что слова дезертируют, оставляя твое главнокомандование с противником наедине. Повод, стало быть, или противник есть, а слов нету, что свидетельствует о серьезности повода. Ведь чем он серьезнее, тем меньше слов. А уж если полная тишина окружает повод, то он дан не для нескольких слов, сказанных по любому поводу, а для обширного, как инфаркт, повествования. Но бывает и так, что не по любому поводу обнаруживаются слова, потому как нужен не только повод, а вся, так сказать, жизнь, в этот повод обращенная.

Вот она стоит, эта самая, обращенная в повод, жизнь в виде соляного столба, а Содом и Гоморра, расположившиеся позади нее с большим комфортом, ведут свой сладко-кислый разговор.

— У тебя все в порядке? — спрашивает Содом.

— Все о'кей! — отвечает Гоморра.